Резня Воли

          Варшавское восстание, для большой части общества, в том числе и жителей Воли, было неожиданным. Однако радость в первые часы была огромной и спонтанной.
          Люди усталые от тирании оккупанта, теперь ожидали быстрого конца свыше пятилетнего кошмара.

          Последующие во время восстания события на Воле превышили всё представление...
          Немецкие эскадроны смерти «переливались» через район, идя из городских застав в сторону Средместья, «вырезая» всё живое, разрушая и сжигая всю инфраструктуру.

          Резню Воли немцы совершили на невинных людях, вытащая с домов целые семьи. Среди них были больные, ребята и младенцы.
          Убийства осуществлялись во дворах, больших площадях, улицах,... где используясь ручное оружие, пулемёты, расставленные на земли на подпорках, гранат, даже и танка, с орудия которого стреляли в людей на ул. Вольской рядом с Электоральной.

          Убивали людей дом по доме, улица по улице... Уничтожение осуществилось на протяжении нескольких дней, но апогей преступления произошёл 5 и 6 августа 1944 г. После совершения убийства сжигались дома. Было много случаев, когда сжигали людей в сжиганных домах, не разрешая им выйти.

          Для части жителей планировался другой вид смерти - под нажимом, создавая с них «живые баррикады» и «живые щиты» для защиты немецких солдат, осуществляющих атаку на повстанческие баррикады. С 4 августа немцы ввели в бой пикирующие бомбардировщики, беспрерывно бомбардирующие район.

          Воля погибла - её население истребилось в муках, а дома сожгли. Оценяется, что было убитых ок. 50.000 человек. Это был беспримерный акт геноцида на беззащитном штатском населению. На протяжении нескольких дней было здесь убитых свыше два раза больше людей чем в Катыни, Харькове и Медное.

          После вспышки 1 августа 1944 г. Варшавского восстания, сильная немецкая атака была направлена на два западные района Варшавы: Волю и Охоту. Немцы намеревались обезопасить коммуникационный тракт для войска с запада к мостам на Висле, на Прагу и дальше на восток.
          Атакующие немцы с первых дней восстания осуществляли приказ Гитлера и Химмлера: «каждого жителя надо убить, пленных не брать». Директива выполнялась с абсолютной беспощадностью.
          После вытесняния повстанцев с позиций в западной части Воли, немцы немедленно начали убийство штатского населения на завоеванной территории и поджога домов, часто вместе с людьми. После прибытия 3-4 1944 г. в Варшаву немецких подкреплений с округа Познания, немецкие действия усилились.

          5 августа немецкие войска начали главный штурм на Волю, первый варшавский район на своём пути. По отношению к давильному преимуществу неприятеля, располагающей танками, артиллерией, броневым поездом и авиацией, повстанцы были заставлены отступить из части района в сторону востока и центральных районов.
          На завоёванной немцами территории 5 августа началась беспримерная резня штатского населения. Валок смерти катился от западных рубежей Воли вдоль улиц Вольской и Гурчевской. Эскадроны смерти снабжаемые были из специальных броневых возов в боеприпасы и запасные дула для пулемётов. Резне присматривался из поста начальствования вблизи ул. Вольской и Сырены палач Воли генерал Хеинз Реинефартх.

ген. Реинефартх со своим штабом на Воле

          Вспоминает Ежи Яновски, который в августе 1944 г. был в возрасте 12 лет:
          «В Варшаве длилось восстание. Было красивое лето. Раннее тёплое утро 5 августа 1944 г. не предвещало приговора на наш район. Это был пятый день Варшавского восстания. Воля горела, поднимались клубы дыма и чад куримых тел, господствовал страх и удручённость. Немцы сосредоточали подкрепления в людях и в оборудовании из так называемой страны Варты - Познани. Беспрерывно слышать было канонады пулемётов и отдельные выстрелы и детонации гранат. По приказу Химмлера прибыли на предместья Воли отряды немецкой "помощи" под командованием «SS» - Группенфихрера Хеинза Реинефартха, и бригады уголовников и профессиональных преступников немецких подчинённых «SS» - Оберфихрера Оскара Дирлевангера. Под защитой танков и броневых возов начался бурный штурм города от запада, которого главным трактом в Средместье была улица Вольская.
          Под домом, в котором мы жили на Воле на ул. Совиньского появилась штурмовая группа солдат в немецких мундирах, обвешанных лентами боеприпасов и гранатами. Это были немецкие отряды и их колаборационные союзники: русские и украинцы. Вид был ужасающий. Страх парализовал движение и занимало дыхание. Нескольких солдат вбежало в здание и грабило квартиры, грабя, что собой дало. Страх, какой нас обнимал он не даст собой описать. Вдруг упали выстрелы и двуязычные возгласы: «raus», «выходите скорее», «schnell». Все жители нашего дома бросились в выход и сюда снова упали команды: «hände hoch», «руки верх», «под стенку».
          Под стеной дома от улицы сформированная была шпалера людей, стоящих впереди к стене с поднятыми руками. В этой шпалере сложенным из соседей стояла наша мама с двойкой младших ребят (10 и 12 лет).
          В расстояние нескольких метров от нас стояло Штурмовое Отделение, с «пээмами» держимыми в руке. Раздавалось человеческое скуление: "Сострадания". Усиливался ужас. На момент заполнила тишина, слышать было только лязг повторяемым боеприпасам. Через момент имело быть после всего.
          В этом переломном моменте между жизнью и смертью, сделалось чудо. Со стороны улицы Гродзиской бежали два немца стреляющие вверх, на сигнал, что чего-то хотят. После настигнутия на место оказалось, что это были два немецкие офицера из Вермахта и Бахнсхутза. Один из них был комендантом Железнодорожного поста, который несколько лет оккупации существовал у железнодорожной ветки неоподаль нашего дома.
          После драматических переговоров со Штурмовым Отделением, которое длились вечность и неизвестных нам аргументах офицеров, отступили от экзекуции. Мы были спасены! Спасение, как позднее оказалось, было благодаря жительницы нашего дома, соседки из верхнего этажа, которая владела немецким языком и видя нарастающую драму, побежала что сил в ногах умолять их о помощи, спасая нас таким образом от неизбежной смерти.«
          Семье Яновских удалось в драматических случаях выбраться из Воли и добраться в близлежащей район Влохы. Уцелели от гибели. Большинство жителей области имело однако меньше счастья. Свидетельства немногочисленных спасённых представляют чудовищное описание трагедии.

          Экзекуции имели характер массовый и организованный. Сопутствовали им зверства и насилия. Не берегли никого - пожилых людей, ребят, женщин, врачей, священников. Двигающее в глубь Воли немецкие отряды оставляли за собой тела убитых тысяч. Преступления происходили почти в каждом вольском доме, на заводе, в парке, на большинстве улиц, в дворах, подворотнях. Грабились и поджигались дома.

Пылающая Воля

          Убийцы систематически передвигались в глубь района. Приведенные в тексте сообщения из мест преступления являются свидетельствами непосредственных свидетелей вношенными перед Комиссией Исследования Немецких Преступлений в Польше.
          На территории церкви св. Яна Климака на ул. Вольской 6 немцы совершили исключительное преступление на ребятах-сиротах из Православного детского дома на ул. Вольской 149.

Вольская церковь (фот. Я. Маньковска)

плита, посвящённая убитым ребятам (фот. Я. Маньковска)

          Убили также другие лица, искавшие убежище в церкви. Дает показания спасённый свидетель преступления, 12-летняя девочка Марыся Цираньска:
          «Велели нам выйти (из нижней церкви) на ул. Вольскую. Я сюда увидела на трамвайных рельсах расставленные пулемёты. Подвели нас к рву возле забора церкви. Велели нам войти в ров, после чего раздался залп...

Вал возле православного кладбища (фот. Я. Маньковска

          Стреляли из пулемёта и ручного оружия. Когда все пали пальба прекратилась. Я упала будучи раненной в левое плечо. Кроме того осколок ранил меня в висок и щеку. Я лёжа заметила, что человек неизвестной фамилии двинулся, немцы тогда добили его. После проверки, что все не живут, немцы выехали. Я тогда встала и начала звать... Никто не отвечал. Я тогда пошла через православное кладбище домой на ул. Элекцийную 15. Когда я дошла, я застала всех квартирантов дома, также бабушку, тётю Елену Цираньскую и дядю Станислава Цираньского.
          Тем временем прибыл к нам квартирант из дома Ханкевича из улицы Вольской 129 и рассказывал об экзекуции, которая там произошла в этот день. Тогда дядя с этим мужчиной решили направиться на место этой экзекуции, целью несения помощи ранены. Я видела, как они вошли на вал православного кладбища и в этот момент встретили идущих немецких солдат, которые их оба застрелили. Я осталась с бабушкой и тётей Еленой, мы укрылись в саду возле дома.
          Завтра 6 августа тётя и бабушка, слыша разговор дома, удались в сторону этих голосов. Были это немцы, которые их застрелили. Видя это, я сбежала через кладбище...
          Взяли меня два украинских солдата. Один из них хотел меня застрелить, второй этому возражал. Пустили меня свободно. Я удалась в Вольскую больницу... Кроме меня находился там бездомный парень, который так как избегал самой экзекуции (его родителей убили возле церкви). Этот парень назывался Кемпиньски.»
          В резне погибли родители девочки. Спасённый Весио Кемпиньски бросился в бегство прежде чем достигли его пули. Написал об этом преступлении книгу под заглавием «Шестидесятый первый». Из ребят из детского дома спаслись две девочки, которым удалось укрыть в кладбищенской гробнице.

Плита посвящённая убитым возле ограждения церкви (фот. Я. Маньковска)

          Своё впечатление из этого места описал немецкий учитель прав в дежурстве Вермахта проф. Ганс Тхемэ:
          «Первое более непосредственное впечатление мы испытали на улице Вольской перед въездом в город. Посередине кладбища стоял там православный костёл, достаточно современный, массивно построенный и красиво снабжённый... В его подвалах укрылось несколько жителей - женщины, мужчины, старики и ребята - забирая с собою то, что у них было самое ценное. Ограбленные чемоданы, одежда, кровати и другие вещи лежали разбросанные после целого подвала... А где были люди?
          Я вышел сам из подвала в верхнюю часть... Я обошёл костёл и дошёл в одну из гробниц. Здесь были люди! Этих несчастных и наиболее по-видимому совсем невинных беженцев, которые осмелились укрыть в Божьем дому, прогнали сюда на кладбище и расстреляли - мужчин, женщины, стариков и ребят - всех. Среди них кружили рои мух, а они лежали в луже крови, ожидая даже сожгут их или похоронят какие-то сепаче или слуги... В первые дни восстания, на личный приказ Гитлера, расстреливали всё что польское, без снисхождения к веку и полу."

          Особенной жестокостью прославился сформирован из уголовников батальон Оскара Дирлевангера. На его дороге находились следующие одно за другим места казни. О преступлении в округе парка Совиньского со стороны ул. Вольской рассказывает спасённая Вацлава Шляхета, тогда 43 года:
          «Дня 5.08.1944 г. в 10 ч. на двор нашего дома - Вольска 129, напало немецкое отделение. Было их несколько десятков. Были вооруженные в ручные пулемёты и гранаты. Дом был большой, имел больше чем 150 помещений и ок. 600 квартирантов... Дома осталось несколько тяжело больных. Я вышла из квартиры с мужем, двумя сынами и двумя дочерьми. Вместе с другими жителями дома, жандармы велели нам выйти на улицу Вольскую, перейти мостовую и остановиться возле парка Совиньского. Отделили мужчин от женщин и парней в веку от 14 лет отделили от матерей. Уставили нас у сетки Парка Совиньского, начиная от ворот парка... В место, где стоит каменный крест.
          Я стоя под сеткой увидела,что на углу ул. Вольской и Ордона, стоит на подставке пулемёт, возле нашего дома в расстояние ок. 10 м от ул. Ордона, в сторону Прондзиньского, стоит второй пулемёт. Я видела тоже третью винтовку, но я сегодня уже не помню, в котором месте (стоял ближе Прондзиньского). Из этих винтовок немецкие солдаты дали к нам залпы... Я упала на землю. Я не была ранена. На мои ноги падали трупы. Она жила ещё лежащая при меня, моя самая младшая дочь Алина.
          Я лёжа видела и слышала, как немецкие солдаты ходили между лежащими, копали их проверяя, кто ещё живёт. Живущих добивали отдельными выстрелами из револьверов... Я видела, как солдат подошёл к тележке, в которой лежали близнецы моей соседки Якубчык в возрасте нескольких месяцев, и он застрелил их. Я всё время слышала стоны умирающих... Прахов мужа и сыновей я не видела отходя с места убийства, однако след после них пропал. Останки обоих дочерей я видела...»

Парк им. ген. Совиньского

доска памяти в парке им. ген. Совиньского (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

очерк места экзекуции в парке Совиньского

          После захвата Воли немцы устроили в парке им. ген. Совиньского пост самой тяжёлой самоходной гаубицы «Karl». Отсюда с 16 августа 1944 г. начали обстреливание Варшавы огромными снарядами о весе 2.200 кг. Солдатам обслуживающим чудовище не мешало абсолютно, что в их непосредственном соседстве покоятся золы убитых тысячи человек и сожжённых жителей Воли.

          В «чёрную субботу» 5 августа сеятеля смерти работали без отдыха. Дает показания Ян Грабовски, спасённый из убийства около кузницы на ул. Вольской 124:
          «... 5 августа 1944 г . вбежало во в двор нашего дома на ул. Вольской 123 ок. 100 немецких жандармов, уставились шпалерой до самой кузницы, которая находилась в глубь ул. Вольской номер 124, почти напротив нашего дома... Я вышел вместе из женой Франчишкой, дочерью Иреной (4 года) и сыном Здиславом, Ежим (5 мес.). На площади перед кузницей раздался приказ, чтобы все легли на земле. Группа из нашего дома составляла ок. 500 человек. Когда я с семьей дошёл, на площади уже лежали люди.
          Когда я уже лежал, увидел, что на подставке расставлен пулемёт... В расстояние ок. 5 - 10 м. немцы начали стрелять из пулемёта и ручных винтовок, а тоже бросать гранаты в толпу лежащих людей... После какого-то времени пальба устояла, увидел, что немцы пригнали новую группу людей... Пальба продолжалась с перерывами на добивание по крайней мере 6 часов... После меня жандарм три раза перешел сапогами, я сам раненый не был, но жена и ребята убиты. Я слышал как жандарм говорил, чтобы убить моего 5 месячного сынка, который плакал, затем я услышал выстрел и ребёнок утихнул... Я лежа прикидывался убитым... Когда рабочие носящие трупы пришли, чтобы и меня забрать, я тогда встал, взял с ними труп для ношения и делал то, пока работа не окончилась. Трупы мы носили на две кучи... пока не наступили сумерки. У одной кучи длина была ок. 20 м., у другой 15 м., ширина ок. 10 м, высота ок. 1,5 м... По прежнему за носящими труппы ходили жандармы и добивали ещё живущих...»

Плита памяти с места казни (фот. М. Янашек-Сейдлиц)


очерк места казни

          Об убийстве в колонии Вавельберга на ул. Гурчевской 15 сообщила Якубовска:
          «Дня 7 августа 1944 в ч. 9 утром, ул. Гурчевска номер 15. Три пятиэтажные корпуса Вавельберга окружают немцы с «SS». Они вбрасывают вовнутрь гранаты, вокруг уставили пулемёт; Никого не выпускают; Дом подожжен из всех сторон; Кто выходит погибает; Обожжённые бросаются из окон, никто не может выйти из пламя, горят живьём, чудом только мог кто-то оттуда выбраться; Знаю о одной женщине, которая с 2 этажа выпрыгнула окном и спаслась; У выхода полно трупов тех, которые хотели выбраться из пламя; Я видела среди них женщину с ребёнком у груди.
          Дома были окружены из всех сторон. Я предполагаю, могло быть в этих корпусах в 2.000 (две тысячи) человек. Никто живой оттуда не вышел, пожалуй, чудесным способом, как упомянутая выше женщина.»

          Ужасающее сообщение представила Ванда Фелиция Люре лет 33, проживающая на ул. Вавельберга 18, позднее названная Польской Ниобе:
          « ...До 5 августа 1944 г. вместе с тремя ребятами в возрасте 11, 6 и 3,5 лет я пребывала в подвале дома Вавельберга 18. Я была в последнем месяце беременности. Около 12 ч. попали в двор немцы, призывая население покинуть подвалы. Немедленно начали вбрасывать в подвалы зажигающие гранаты... На Вольской 55, перед воротами завода «Ursus» свыше 500 человек... Через час ввели меня с группой лиц вовнутрь фабрики. На дворе я увидела кучу трупов в высоту 1 м... В группе, в которой я была, было много ребят в возрасте свыше 10 - 12 лет, часто без родителей...
          Я умоляла окружающих нас немцев, чтобы спасали ребят и меня. Какой-то спросил, я могу откупиться ли. Я дала ему 3 золотые кольца. Он взял их, но направляющий экзекуцией офицер велел меня присоединить к группе идущей на расстреляние... Он оттолкнул меня так, что я перевернулась. Он видел, что я в последнем месяце беременности. Он потом ударил и бросил моего старшего сынка крича: Быстрее ты польский бандит!... Ребята шли плача... В неком моменте палач стоящий за мной стрелил старшему сынку в затылок, следующие выстрелы поразили младших ребят. Потом стреляли ко мне. Я перевернулась на левый бок. Пуля попала в шею, она перешла через нижнюю часть черепа, выходя через правую щеку. Я получила беременного кровотечения, а вместе с пулей выплюнула несколько зубов.
          Я была сознательная и лежа среди трупов видела всё... Лишь, когда сделалось темно, экзекуции прекратились. Палачи ходили по трупам, копали, опрокидывали, добивали живущих, грабили... Я лежала так среди трупов три дня. Третий день я почувствовала, что ребёнок, которого я жду, живёт. Это добавило мне сил и велело мне думать о помощи... После многих попыток я добралась на ул. Скерневицкую. Я присоединилась к маленькой группке людей. Схватили нас однако Украинцы и загнали в костёл св. Войцеха... Через два дня мне перевезли телегой во временный лагеря в Прушкове, оттуда в больницу в Коморове и Лесной Подкове... 20 августа я родила сынка...»

Плита из могилы ребят Люре на кладбище Варшавских повстанцев (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Сын Ванды Люре живёт, он кандидат химических наук. Он всё время борется за то, чтобы память о его Матери и тысячах других жителей Воли не попала в забвение. На заводе «Ursus», в одной из самых больших экзекуций, немцы убили ок. 7.000 человек из окрестных домов.

Завод «Ursus» ул. Вольская 55/57

плита, посвященная убитым на заводе «Ursus» (фот. М. Янашек-Сейыдлитз)

          Немецкие убийцы не щадили и вольских больниц. В небольшом расстоянии друг от друга, в округе улиц Вольска, Плоцка, Жытня, Каролькова находились 4 больницы: Вольская, Карола и Марии, св. Лазажа и св. Станислава.

          В Вольской больнице на ул. Плоцкой 26, распоряжающей 480 кроватями пребывало некое количество раненых и значительное количество защищающего сюда гражданского населения. 5 августа в полдень солдаты Вермахта предостерегли директора больницы доктора Юзефа Пясецкего, о приближающихся формациях «SS». Около 14 ч. вошли в больницу солдаты «SS» группы Рецка (Реинефартх). В кабинете застрелил доктора Пясецкого, проф. Януша Зеылянда и больничного капеллана ксёндза Казимежа Чечерского. Оставший персонал и большинство больных и раненых выгнали в фабричные постройки на Мочыдле, где, после отряды женщин, застрелили в коллективной экзекуции всех мужчин, близко 400 человек.

Плита памяти возле Вольской больницы (фот. Я. Маньковска)

          Дал показание спасённый из экзекуции на ул. Гурчевской (где расстреляли 12.000 человек) ксёндз доктор Бернард Филипюк, лет 46:
          «... 5 августа 1944 г. немцы снова вступили в Вольскую больницу, уже в большем числе. Среди них были украинцы и грузины. Около 1 ч. немецкий офицер с двумя солдатами «SS» вошёл в кабинета директора больницы, доктора М. Пясецкого, у которого были проф. доктор Я. Зеылянд и ксёндз (К. Чечерски), капеллан больницы. Этот офицер их застрелил. Сейчас после застреления говорил мне об этом один из врачей. Немцы тогда разбежались по целой больнице и под угрозой винтовок выбрасывали больных из кроватей... Я был после операции живота. Немец ударил меня, столкнул из кровати и вытолкнул на коридор. Я был только в пижаме и босиком.
          Перед больницей стоял уже длинный ряд людей уставленных четырьмя: больные, врачи, сёстры и люди, которые укрылись в больнице... Прогнали нас ул. Плоцкую и Гурчевскую в сторону железной окружной дороги... Направили нас во двор какой-то фабрики... Вытягивали людей партиями, сначала здоровых, позднее больных... Расставляли нас четырьмя по 12 человек. Забрали нам часы и... Мы были уже некие, что идём на смерть. Я тогда был уже в сутаной, которую принесла мне сестра милосердия... Местом экзекуции был большой двор. Я стоял там ок. 15 - 20 ми . и видел как предо мной расстреливали каждую 12, стреляя в спины.
          В ожиданию на смерть, отец Ежи Жихонь, миссионер из Кракова, который был больным в Вольской больнице всем отпустил грехи, а я ему. Затем мы произнесли громко «Отченаш». Во время произношения последних слов солдат «SS» крикнул: "Вперёд"! Я услышал по-немецки: «Огня». Раздался залп, а я перевернулся вместе с отцом Жихонем, который всё время держал меня под руку. Он меня и за собой потянул. Я сориентировался, что я живу и не раненый, но я начал прикидываться трупом. Гестаповец подошёл ко мне, пнул меня в колено, выругался и выстрелил в голову - пуля перешла около уха. Я был спасён...
          Я должен подчеркнуть, что не только сами мужчины были расстреляны на ул. Гурчевской. Со мной были также и женщины... Я думаю, что были это жены, матери или дочери, которая присоединилась сами в своих самые дорогих - самых близких ведущихся на смерть...
          В моей двенадцати вместе со мной была женщина. На руке она держала маленького ребёнка, которому могло быть в возрасте одного года. С этим ребёнком она расстреляна. Просила гестаповца, чтобы сначала убил ребёнок, а потом её. Улыбнулся и ничего не ответил. Этот ребёнок долго время после расстреляния матери пищал и плакал.»

Плита памяти с места казни (фот. Я. Маньковска)


очерк места экзекуции

          Другое сообщение касающееся Вольской больницы складывает свидетель Ян Бенцвалек:
          «Мы стояли на подъезде больничного здания от ул. Гурчевской. Доходили отзвуки продолжающихся экзекуций с места, откуда мы только что спаслись.
          Во дворе больницы находились здания - сараи, из которых в неком моменте немцы начали выгонять собранных там людей. Были это только мужчины, преимущественно молодые, даже маленькие мальчики 10-12 лет, большинство одетое как повстанцы в разные мундиры и блузы с повязками - так как бегали по улицам за приказом. Они были долго заключенные, потому что выходили как пьяные и безумные.
          Немцы дали им лопаты и велели копать с противоположной стороны улицы Гурчевской - напротив подъезда больницы, у которого я стоял - в садике на картофельном поле, глубокую яму уверенно на 5 м. Я слышал и понимал приказы; Возле меня их переводили.
          После выкопания ямы проводили их по 25 без рубашек, только в брюках, с поднятыми руками, устанавливали лицом в яму и украинцы из револьверов выстрелом сзади в шею убивали их. Трупы падали в яму - приводили следующих. Никто не кричал, не умолял, не оказывал сопротивления. Так расстреляли несколько десятков человек. Последняя небольшая группа оставших засыпала яму землёй. Была эта вторая экзекуция, которую я этого дня видел.»

          Выгнанные из больницы больные и женщины из персонала погнали в провизорный лагерь на Елонки. В больнице остался доктор Збигнев Возьневски и обойдённая в спешке в нескольких помещениях группа почти 100 больных и раненых, вместе с одной сестрой милосердия и двумя зальными. Больных этих уже позднее не трогали и вместе с прибывшими 6 и 7 августа больными и персоналом из больницы Кароля и Марии составляли зародыш действующего до конца Восстания и прогона населения из Варшавы этапной больницы для эвакуированных больниц и населения из других районов. До 24 сентября находился сюда также немецкий санитарный пункт. Больницу ликвидировали 28 октября. Больных вывезли под Варшаву, главным образом в Милянувек и Лесную Подкову.

          В больницу св. Лазажа, расположенного два переулка далее. в коллективе зданий между улицами: Лешно, Каролькова и Вольска, в первых днях восстания повстанческие власти прислали 3 врачей и команду, в склад которой входило 15 харцерок-санитарок. С 1 августа больница принимала раненых. Обсаженный повстанцами нашёлся на линии артиллерийского обстрела. Больных и раненых поместили в подвалах.

Больница св. Лазажа (фот. Я. Маньковска)

          5 августа 1944 в больнице находилось ок. 300 пациентов, в том числе несколько раненых немцев, популярных в рабство через повстанцев. В послеобеденное время повстанцы были вытеснены из объекта. Вечером на территории ворвались солдаты из одной из групп «Ostlegionen», входящей в склад Штурмовой Группы Дирлевангера. Были это Азеры, советские пленники, входящие в склад и батальона 111 полка «Азербайджан» и II батальона «Bergman»; Прославились они исключительной жестокостью во время действий на Воле в первых днях августа 1944. Население Варшавы звало их украинцами, монголами или кал муками.

          Началась резня раненых, больных, персонала и их семей, а также ищущего в больнице укрытия вольского населения, среди которого находилось много ребят. Стрелялись из машинного оружия в подвалы, через окна вбрасывались гранаты, выгнанных людей убивали стрелами в затылок. В больнице погибло ок. 1.200 человек, некоторые сгорели живьём в подожженных после резни зданиях. Благодаря интервенциям леченным в больнице раненых немецких солдат около 50 человек медицинского персонала проводили в больницу св. Станислава, убили нескольких врачей, а также ок. 30 светских и монашеских медсестёр и санитарок повстанческой службы, в том числе десять 16-, 17-летних харцерок.

          Упоминает спасённая харцерка-санитарка Ванда Локетек:
          «... 5 августа с утренних часов немцы атаковали нашу больницу со стороны ул. Вольской. Около 18 ч. попали на территорию больницы. Здоровым велели опустить здание, тяжело больных оставили на кроватях. Уставили нас под стеной. Было нас 15 в возрасте 15 - 18 лет. Немцы зверским способом начали расстреливать на наших глазах - сначала врачей, стреляя чаще всего в затылок. И так дошли к нам. Они приказали выступить несколько шагов вперёд, а сами стреляли к нам группами. Я выступила вместе с всеми, поя «Ещё Польша не погибла...». На отзвук выстрелов я упала, а возле меня, девушки с разбитыми головами...
          В самом конце из последнего павильона вывели орденские сестры, было их 10. Вышли произнося молитву «Под Твою защиту». Немцы стреляли к ним поодиночке. Немцы затем подожгли больницу к подвалам, добивая больных на кроватях (рассказывал об этом один из больных, который спрятался под кроватью и спасся)...»

          Другой свидетель, Веслава Хелминьска, 14 лет, она описала ход экзекуции в подвале больницы:
          «... Осталось гражданское население и раненые. Солдаты «SS»начали звать в подвал по несколько людей из нашей группы. Позвали меня в подвал с матерью. Сейчас за дверями после входа я увидела кучи трупов. Горел электрический свет. На коридоре стояла группа солдатов «SS» с распылителями готовыми к выстрелу. Мне и матери велели войти на останки. Мать вошла первая и я видела как эсэсман выстрелил ей в затылок и как пала. Я вошла за неё и упала не ожидая, пока солдат выстрелит ко мне. Он выстрелил однако, раня меня в право плечо. По меня, перед тем как их расстреляли, на кучу входило около 20 человек...»

          Следующей больницей на дороге эскадронов смерти была больница Кароля и Марии, расположенная на ул. Лешно 36. Она состоялась с 9 павилённых зданий и насчитывала около 120 кровати. Был предусмотрен санитарный пункт группировки «Radosław» и местопребывание руководства санитарного организации «Kedyw». С начала вспышки восстания, больница принимала большие количества раненых. В больнице находилось ок. 150 раненых, в том числе несколько немцев и 60 больных ребят. После тяжёлой борьбы повстанцы 6 августа 1944 г. до обеда опустило больницу. Вместе с ними вышла повстанческая санслужба, легче раненые и несколько человек больничного персонала.
          Немецкие отряды после вступления на территории больницы выгнали большинство персонала на улицу, приказывая покидание раненых и больных. Часть раненых сумели вывести, часть погибла в подожженных зданиях. Остальной персонал и больные ребята остались в административном павильоне больницы. Немцы, целую выведенную группу, прогнали в сторону улицы Гурчевской. На углу ул. Млынарской застрелили несколько раненых, две медсестры и курьера и доктора Кмицикевича, который по требованию немцев, чтобы вышел комендант больницы, выдался себя за него, правдоподобно спасая от о смерти остальных врачей.

Плита памяти на месте больницы Кароля и Марии (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Остальных немцы направили в Вольскую больницу, где оставили врачей и медсестры, а часть приведённых и принесённых раненых приказали отослать обратно. Позднее их застрелили перед больницей, в предыдущий раз направляя сопровождающие им медсестры и зальные в административный павильон. Группа из этого павильона добралась на второй день в Вольскую больницу. В Вольскую больницу привели 36 ребят и ок. 50 больных и раненых. Неопределённое число ребят разбежалось в панике по территории больницы. Через два дня группа посланная из Вольской больницы на поиски, нашла только одного ребёнка. Другую группу насчитывающую ок. 60 человек, в этом административный персонал, немцы прогнали в форт Бема, где освободили людей из больничного персонала и старшие возрастом.

          Следующей вольской больницей была больница св. Станислава, расположенный на ул. Вольской 37. В 1944 г. он насчитывал ок. 600 кроватей. Уже в первых часах борьбы начались самопроизвольно организовать в нём санитарные пункты. 3 августа, во время атаки немецких танков на опирающейся на углу больницы баррикаду, погибло 7 мужчин, находящихся на территории больницы. 5 августа немцы вошли на территорию больницы через подъезд, застреливши открывающего им работника. После прогона больных и персонала во двор, начали их убийство. Погибло тогда 10 человек, среди них доктор Ян Барч.

Больница св. Станислава (фот. Я. Маньковска)

          Энергичная интервенция искусно владеющего немецким языком доктора Павла Кубицы, который сумел объяснить немцам, что больница, как заразная, не могла предоставлять помощи и укрытия повстанцам, прекратила экзекуцию. В первых днях после занятия больницы немцы, на растущем на больничном дворе дереве, повесили двух схваченных повстанцев.

Плита памяти на территории больницы (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Больница св. Станислава имела для немцев большое значение. На территории больницы организовали санитарный пункт для раненых собственных солдат. К больничному персоналу присоединили двух определённых немцами, спасенных из казни мужского персонала Вольской больницы хирургов: Стефана Веселовского и Леона Мантэуффля, чтобы лечили раненых немцев. Благодаря нему начать оказывать помощь наплывающим тайно, под прикрытием ночи, раненым, спасённым из совершаемых массовых экзекуций населения в этим нескольким, которым удалось избежать резни на заводе Франашка.

          Около 10 августа в больницу прибыл Стандартенфихрер Оскар Дирлевангер, который поселился в больнице и отсюда направлял акцией. Привели сюда для него из варшавских домов красивое снабжение покои - ковры и серебро. В возникших обстоятельствах на территории больницы было меньше убийств чем в других больницах Воли.

          Всоминает свидетель доктор Иоанна Крыньска:
          «Во время Варшавского восстания 1944 г. я была назначена на санитарный пункт «AK» в больницу св. Станислава. После занятия больницы немецкими отрядами, я осталась в больнице как врач.
          Около 10.08 прибыл в больницу Оберфихрер Дирлевангер, который поселился в больнице. Хорошо владея немецким языком, я была вынужденная служить как переводчица и благодаря тому я разговаривала с Дирлевангером и другими офицерами. Он руководил акцией на территории улицы Вольской и окрестности. Один раз в больницу св. Станислава приехал Реинефартх.
          Дирлевангер в разговоре рассказывал мне, что он друг Химмлера. В первой половине августа 1944 г., во время разговора со мной и с доктор Кубицой, Дирлевангер сказал, что обстановка варшавского штатского населения, ничем по отношению того, что происходило в России, где его солдаты не оставляли за собой живого человека, убивая и насилуя женщин.
          Он говорил, что это нужное для победы Германии, тем больше, что речь идёт о нации в любом отношении стоящее ниже, чем немцев. Он говорил, что его отряды специально учатся для подавления партизанщины.
          Он точно сотрудничал с варшавским Гестапо, помещающимся у костёла св. Войцеха. Был там Шпилкep. Дирлевангер несколько разы вызвал Диктора для делания чистки в больнице. Вследствие этого немецкие врачи выбирали несколько раз тяжело больных и молодых мальчиков, которых мы укрывали, держа в кроватях. Взяты Гестапо, частично были проводимые в костёл св. Войцеха, частично погибали без известия.
          В убежищах больницы, среди находящегося там штатского населения из окрестных домов, Гестапо выбирало людей на глаз или на основании доносов и направляло частично в лагерь в Прушкове, эти люди частично погибали без известия. Были 3 или 4 такие чистки (по призыву Дирлевангера).
          Также вывозились из больницы в Германию больничные устройства (микроскопы и т.п.), подобно тому как из других больниц.»

          Возле вышеуказанных, местами августовской вольской казни стали:
          - Вольска 180/182 - Вольское кладбище;
          - Вольска 140а - территория у костёла св. Лаврентия;
          - Вольска 140 - Церковь и Православное кладбище;
          - Вольска 130/132 - парк Совиньского;
          - Вольска 105, 107, 109;
          - Вольска 81 - территория фабрики Кирхмаера и Марчевского;
          - Вольска 76 - территория у костёла св. Войцеха;
          - Вольска 60- Фабрика Макарон и Искусственного Кофе «Bramenco»;
          - Вольска 54 - территория Фабрики Макарон "Наленч";
          - Вольска 41/45 - фабрика «Franaszka»;
          - Вольска 27/29 - территория монастыря Босых Кармелиток;
          - Мельнична 2 - трамвайное депо
          - Гурчевска 53 - Фабрика Котлов «Simplex»;
          - Плоцка 23;
          - Сташица 15;
          - Соколовска 4 (во время Восстания местопребывание Гестапо);
          - Соколовска 5;
          и много других.

Плита на ул. Вольской 102/104 (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

плита на ул. Вольской 2/4 / 6 (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

плита на ул. Гурчевской угол Сташица (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

плита на ул. Вольской 27/29 (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Часть этих мест убийств после войны была увековечена плитами или памятниками. Можно их найти на интерактивной Карте Памяти. Однако о многих, из которых не спасся никакой свидетель, помнится всё меньше.

Карта 200 мест, в которых немцы во время Варшавского восстания 1944 г. убили 50 тыс. жителей Воли.
Она составлена на основании мест казни, представленных на памятнике. Обработала – Янина Маньковска

          К борющимся на Воле повстанцам доходили сведения о резне населения, происходящего на занятой немцами территории, однако не имели на это никакого влияния. 6 августа подполковник Ян Мазуркевич пс. «Radosław» он информировал главного коменданта «AK»:
          «Враг сжигая очередные дома - вырезывает население Воли... Готовится большая трагедия, так как историческая резня Праги... Если вы можете оказать помощь, ну быстро, часов осталось немного...»

          5 августа в Варшаву добрался генерал «SS» Эрих вон дем Бах-Зэлевски руководящий акцией подавления Восстания. После того, как разобрался в ситуации, он отдал распоряжение частичного сдерживания резни населения и грабёжа Воли, запрещая убийства женщин и ребят, не отменя однако приказа убийства мужчин и схваченных повстанцев. Модификация приказа Гитлера и Химмлера не была результатом гуманных соображений. Вон дем Бах считал, что осуществляемые на широкий масштаб убийства, провоцируют чрезмерное использование боеприпасов и оттягивают солдат от основного их занятия, каким является борьба с врагом. Кроме того он принимал во внимание экономические причины - III Рейх требовал большого количества польских рабочих на принудительные работы.

          Несмотря на это решение, убийства не прекратились. Об исключительно коварном преступлении дает показания Стефан Урлих, 47 лет:
          «В течение первых дней Варшавского восстания 1944 г. я пребывал в жительстве на ул.. Бема 56... 5 или также 6 августа 1944 г. немецкие отряды выгнали штатское население из ул. Бема. Я остался, благодаря тому, что я работал на кухне для немецких железнодорожников на Западном Вокзале. Нескольких дней после выселения населения, 8 или 9 августа 1944 г ., я заметил, что над подворотней дома улицы Бема 54, повешен флаг с Красным Крестом, окна со стороны железнодорожного пути забиты досками, а перед подворотней я заметил группки, насчитывающие двух, трёх эсэсманов с повязками Красного Креста на рукавах.
          Тем временем улица Бема до Западного Вокзала велись под конвоем группы штатского населения, выселенного из других районов Варшавы. Эсесманы с повязками Красного Креста, отделяли от группы перегонянных, группы ребят в возрасте 6 - 10 лет, калек, старушек и беременных женщин и отделённых вели в дом Косакевича. Я видел это едя на рикше за картошкой для кухни... Я видел потом, что ребята выглядывали из окон от улицы Бема на первом этаже, старшие на первом этаже...
          Между 23 а 24 ч. я услышал страшные стоны, крики и выстрелы, звук доносившиеся из посессии Косакевича. Мне казалось, что выстрелы из посессии Лильпопа, расположенной напротив номера 54. Я вышел потихоньку из дома, я дополз в канаву со стороны железнодорожного пути. Я увидел тогда, что дом номер 54 стоит в огне, а одновременно слышал из пылающего дома страшные крики и проклятия бросаемые на немцев и крик ребят: «Мама». Никто из пылающего дома не сбежал, из этой стороны окна были забиты досками, двери должны были быть закрыты. Со стороны заведения Лильпопа раздавались серийные стрелы, я не сориентировался, из какого оружия. Я понял, что люди горят живьём...»

Плита на ул. Бема 57 (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          6 августа 1944 г. немцы расстреляли штатский коллектив железнодорожной электростанции на ул. Пжиокоповой, где в настоящие время находится Музей Варшавского восстания.

          С 8 августа, убийством штатского населения занимались главным образом специальные отряды немецкой полиции, действующей в пределах группы ген. Реинефартха, т.наз. «Einsatzkommando der Sicherheitspolizei bei der Kampfgruppe Reinefarth», которое ежедневно, до середины августа убивало штатское население, также женщины и ребят, на площади на ул. Окоповой 59.

Неувековеченное место преступления на ул. Окопной 59 (фот. Я. Маньковска)


очерк места экзекуции

          Кроме того, ещё 15 августа на территории православного и католического кладбища расстреляли свыше 2 тыс. человек; В остальных случаях число жертв отдельной экзекуции не превышила 200 человек.

          С 11 августа 1944 г . практически целая Воля была занята немецкими силами. Между сожжёнными в районе домами, залегали тысячи трупов убитых жителей. В воздухе чувствовать было чад гари и смрад разлагавшихся человеческих тел. Немцы создали специальный отряд «Verbrennugskommando Warschau», задачей которого было затирание следов преступления. В его склад входило несколько десятков молодых сильных мужчин, избранных из польских заложников, назначенных для экзекуции. Задачей командо было собирание трупов и укладывание их в большие кучи, которые после облития легковоспламеняющейся жидкостью, поджигали. Таких куч загорелось на Воле свыше 30.

          Коммандо, которое непосредственно подчинялось «SS» Оберстурмфихрерови Неуманови, расквартировали в здании казармы железнодорожников на ул. Соколовской, в непосредственном соседстве временного лагеря для гражданского населения, помещённого на территории костёла св. Войцеха на ул. Вольской 80.

          Ежедневно узники командо, снабжённые в лопаты, носилки и тележки, под конвоем эсесманов, двигались в очередные места экзекуций. Там принимались за «работу». Вспоминает Тадеуш Климашевски, узник «Verbrennungskommando»:
          «Это фабрика Франашка... Поразил нас ужасный, невыносимый запах. Как взглядом охватывая, в четырёхугольнике двора залегали трупы. Они лежали на открытом солнце, одни собранные посередине группы, некоторые поодаль растянутые возле себя, другие одиночные на краю двора с вытянутыми в сторону стены руками, как в последней отчаянной попытке спасти себя. Правдоподобно в прогнанные сюда на двор и стиснутые в толпе метали гранаты, потому что спутанные клубы тел были ужасно избиты, а двор был весь воронок и ям. Другие из толпы, которых смерть не достигла сразу, лежали разбросанные в беспорядке, поджатые страхом или болью...
          Это массовое убийства правдоподобно совершили несколько дней тому назад, потому что августовское солнце вздуло уже тела. Тысячи жирных мух спустилось роем на чёрные пятна застывшей крови...

Здания фабрики Франашка

плиты памяти на ул. Вольской 43/45 на месте фабрики Франашка (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Мы стояли в неподвижности. Бурное всхлипывание, неудержимый, спазматический, разорвал тишину. Это как ребёнок плакал инженер...
          «- Люди, люди, не убирайте их... Оставьте их, пусть лежат. Ведь война уже кончается, пусть другие увидят, пусть видят... Они должны сюда лежать! Мы приведём сюда людей из целого мира, пусть увидят!»

Временное место похоронения человеческих прахов на заводе Франашка

          Не было это единственное настолько ужасающее место. Вспоминает также Тадеуш Климашевски:
          «...Удивило нас, что на Вольской мы поворачиваем в противоположном направлении от города. Эта была территория пригородных садов, небольших загонов, бадылярских владений. За ними клубилась буйная зелень кладбищ, из которых выделялись башни костёлов, православного и далее вольского.
          ... Под листьями зачерняли человеческие останки одни, вторые, третьи, было их много. Заваленный весь угол сада, спутанные беспорядочно с зеленью кустов. Лишь теперь мы заметили, что листья вокруг сжаты были и брызнутые ржавыми пятнами крови...
          Мы приблизились и заглянули в глубь, но в тёмном отверстии вместо воды мы увидели собранные трупы, ужасно искривленные... Останок было полно везде. Не могли быть это только жители этого дома или соседней посессии. Правдоподобно людей согнали из окрестности или из близлежащего большого дома, поднимавшегося с противоположной стороны мостовой. Среди убитых преобладали останки мужчин...

          После очищения окрестности колодца и двора, мы направились во вторую сторону сада. Поднимаясь вдоль невысокой стены ограждения, густо покрошенного пулями, вдруг мы натолкнулись на новую кучу трупов. Эту была правдоподобно группа эмигрантов. Свидетельствовали об этом одежды убитых, понадеванные пальто, и разбросанные вокруг узелки, пакета, чемодана. Сюда преобладали женщины и ребята. Маленькие ребята и младенцы покоились ещё в затянутых судорогой объятиях матерей, старшие лежали поблизости, держа в руках полы их одежды.

          Посередине этой группы, как жуткий символ, лежал старший, более седой человек. Рука, высунутая далеко в перёд, сжимала палку, опирающаяся на близлежащих останках, на конце которого колыхался белый флаг.
          Везде следы грабёжа... жестоко выкрученные руки, изувеченные хищными пальцами, стягивающих кольца и печатки...»

          Свои действия «Verbrennugskommando» вело главным образом на линии улиц Вольска, Хлодна, Электоральна, Банковая площадь, поворачивая в улицу Плоцка, Дзялдовска, Млынарска, Каролькова, Товарова, Крохмальна, Желазна, Орла, Зимна, Пжеходня и Жабия. Убитых оно собирало также в районе Мировских Хал.
          Во многих местах горели кучи, уложенные из тел вольских жертв. Немцам, главным образом, зависело на затирании следов преступления. Золы от сожжённых тел хоронили на т.наз. территории "Венеции", пустой площади по каруселях, бочках смеха, чертовских мельницах и кабинетах достопримечательности, размещенные в окрестности современного вольского Универмага.

Трасса «Verbrennugskommando»

          Узники Коммандо были вынужденные отдавать немцам найдённые при останках золото и драгоценность, а также сообщать о находке каждого живого человека. За неисполнение приказа наказывали смертью. Часть собранных драгоценностей солдаты «SS» просто крали.

          «Verbrennungskommando Warschau» функционировало по крайней мере до середины сентября 1944 г. Нескольким его узникам удалось сбежать и добраться до территории, находившиеся ещё под контролю повстанцев. Благодаря тому могли потом рассказать о невообразимой казни Воли, которой были свидетелями. Остальные разделили судьбу тех, которых похоронили на измученной земле. Не было обычаем немцев оставлять при жизни свидетелей своих преступлений.

          Костёл св. Войцеха на ул. Вольской 74/76 врезался глубоко в память многим жителям Варшавы. На его территории немцы устроили сборный пункт для остатка спасённого из разгрома населения Воли. Уже 2 августа на приход прибыла жандармерия и перевела, соединённую с грабёжом, ревизию. На следующий день на приходе разместилось Гестапо. Ксендзам запретили уделять религиозного долга. Командование над временным лагерем в костёле св. Войцеха обнял «SS» Хауптстурмфихрер Алфред Шпилкep из варшавского Гестапо.

Приход костёла св Войцеха на ул. Соколовской 4 (фот. Я. Маньковска)

          Вспоминает ксёндз Вацлав Муравски:
          «Вспышка Варшавского восстания 1944 г. застало меня в приходе на ул. Соколовской номер 4 в Варшаве. Я был там, как и теперь, приходским ксёндзом прихода св. Войцеха на Воле... 1 июля 1944 г . в 17 ч. после первых выстрелов в соседстве костёла во всем дворе зароилось от немецких вооруженных сапёров... С этого дня я ходил только под конвоем...
          2 августа 1944 г. вечером прибыл на приход отряд жандармерии... Я заметил на их мундирах, на высоте кармана, отличия на чёрном фоне с надписью «Posen»... Прибывшие несколько раз совершили ревизию прихода, забирая ценные вещи и даже бельё... 2 августа 1944 г. перед полднем другой отряд жандармов привел в костёл толпу штатского населения из самых близких окрестностей улицы Вольской с линии ул. Плоцкой до улицу Бема. Эти люди рассказывали мне, что жандармы вбежали в их дома, обметали подвалы гранатами, население выгоняли. Дома не были на линии борьбы.
          Уже с 3 августа 1944 г. группы населения стали посылать из Варшавы во временные лагери в Урсусе, потом в Прушкове. 3 и 4 августа 1944 г . прибыли группы населения, преимущественно женщин и ребят, из улицы Вольской и улиц поперечных из отрезка от Млынарской в улицу Бема.
          Я слышал от ряда женщин, что в эти дни и на этом отрезке поочерёдно немцы - из формации жандармерии, и «Украинцы» занимали дома, большинство мужчин убивали, женщин отсылали в костёл...
          5 августа 1944 г. прибыло в приход Гестапо... Все были в мундирах, я заметил, что на их шапках и клапанах мундира были изображения черепов... После прибытия Гестапо мне запретили посещать костёл... Напротив прихода на ул. Соколовской номер 5... с 2 августа 1944 г. держали группы мужчин, приведённые из города или выведенные из костёла. Частично употребляли мужчин в работах разбора баррикад.

Местопребывание Гестапо и «Verbrennungskommando» на ул. Соколовской 5 (фот. Я. Маньковска)

          С 3 августа 1944 г. часть этих мужчин вывели группами и после этого след после них пропал... С 5 августа 1944 г. приток групп населения значительно увеличился, были дни, что костёл был заполненный, он помещал до 5 тысячам человек. Одновременно были частые транспорты во временный лагерь в Прушкове... Ксёндз Кулеша Станислав, Мончка Станислав и Циесиалкевич Роман вместе со мной пребывали в приходе. 8 августа 1944 г. гестаповцы забрали этих трёх священников... их забрали дома на ул. Соколовской 5, откуда священников забрали машиной. После войны женщина, фамилии которой не знаю, рассказывала мне, что видела, как всех трёх священников из моего прихода немцы застрелили на ул. Мочыдло...
          9 августа 1944 г., после прибытия в костёл, я увидел, что было там около 5000 человек. Были это люди из улицы Электоральной, Хлодной, Лешна и других... В пресвитерию лежали роженицы, было нескольких младенцев, больные лежали на паркете... Населения не выпускали из костёла для выполнения натуральных необходимостей...»

          В костёле часто пребывало ежедневно свыше 5 тыс. окрестных жителей. В середине святыни в огромной давке, без воды и пропитания пребывали старики, женщины и ребята; Мужчин держали наружу и в нижним костеле и после отбора направляли преимущественно в разбор баррикад, в лагери или на экзекуцию. После падения Воли в лагерь в костёл св. Войцеха направляли также штатское население из других, поочерёдно захватываемых немцами районов Варшавы.

Штатское население, которое сгоняли в костёл св. Войцеха

          Вспоминает 14-летняя харцерка из Воли, Иренка Яновска пс. «Inka», которая в моменте вспышки Восстания была на сборе на ул. Княжеской 3 а потом издалека от семьи, нашлась в вихре повстанческих борьб:
          «... Мы бежали с подругами Княжеской и Новым Святом, дальше наши дороги расходилось. На площади Пилсудского задержали меня немцы и прогнали в дом на ул. Королевской 6, где я пребывала 3 недели... Затем с жителями того и других домов я была гнана пылающим городом в неизвестное...
          Мы идём из площади Пилсудского в длинной, конторлоированной немцами колонне. У выхода из Саксонского Сада 6 атаковала нас банда «власовцев», которые в дёрганье и крике вырывают людям узелки и что только можно. Около Мировских Хал снова выстрелы, крики, отчаяние - украинцы сюда вытягивают из колонны молодые девушки, которые бия уводят в развалины... Мы доходим до Млынарской.
          Сюда снова нападают на нас украинцы. Один из них подбегает ко мне и, таща за уши, пробует вырвать мне из них золотые серьги. Мой ужасный крик призывает конвоира, который ударяет украинца прикладом винтовки и отталкивает от меня.
          Среди пыли и смрада горевших домов и человеческих тел, доходим до костёла св. Войцеха. Я нахожусь вблизи своего дома. Я уже знала о ужасном убийстве населения Воли. Я испугана и отчаявшаяся. Что произошло с моей семьёй? Я ребёнок, осталась ли я одна в этой пучине преступления?
          Во дворе возле костёла стоит ведро с водой. Люди толкаются к нему, но нет кружек. У кого-то есть однако кружка. Какая-то женщина хочет дать золотое кольцо за уделение этой посуды. Я тоже умираю из жажды, но не пью...
          Вгоняют нас в костёл. Усталые люди падают как бревна на холодный паркет. У каждых дверей стоит немецкий караульный. Возле костёла две большие ямы, исполняющие роль уборной. Всем надоедает голод.
          Немцы конфискуют людям все их ценные предметы. Господствует общий ужас. Что будет дальше? В господствующем сюда смраде и грязи, среди стонов, плача и произносимых молитв проходит страшная ночь.
          Утром вбегают в костёл эсесманы, осматриваясь, выбирают высмотренные молодые люди. Так как и вчера на п. Пилсудского, когда из толпы выбрали меня вместе с четырьмя другими ребятами на «живы щиты» для охраны немцев, обыскавших покинутые повстанцами дома и развалины ул. Королевской.
          Я теперь слышу те же слова: - Ду! Ду! Ду!... И я снова вижу перед своим лицом большой палец - Ду! - Приговаривает немец - О, Божье! Почему снова я? - Я думаю тревогой. Выгоняют нас из костёла и грузят на грузовик. Здесь также мальчики. Все молчат. Завозят нас на Окоповую в кожевенный завод. Весь день мы выносимы кожи и грузили на грузовики. Перед вечером девушки возвращаются в костёл, мальчики нет. Судьба их неизвестная. После опущения кожевенного завода я слышала выстрелы и взрывы. Видимое также было пламя. Фабрика была взорвана.
          В костёле я не застала людей, с которыми меня пригнали. Появляются новые. Я очень голодна. Несмотря на утомление я не могу спать. В шёлковом платье на голом каменном паркете очень холодно. Так проходит вторая ночь в костёле. Рассветает. Через окна падают лучи солнца. Снова вступают эсесманы. Они кричат и грубо толкают старых и больных людей, выбрасывают нас из костёла. Становится колонна, которую немцы прогоняют улицами Воли на Западный Вокзал. Вгоняют нас в «скотские» вагоны, задвигают двери. Поезд трогается. Для меня в следующее купе Ада...»

Внутренность костёла св. Войцеха и плита памяти на его стене (фот. Я. Маньковска)

          Несколько недель немцы направляли в костёл колонны жителей столицы, совершая после дороги многочисленные экзекуции. Перед костёлом стояли немецкие «специалисты», которые вылавливали из толпы молодых людей, которые видом напоминали им повстанцев и людей, которых подозревали о еврейское происхождение. Евреев провожали на бок и убивали. Мужчин подозреваемых об участии в «AK» прогоняли на прослушивания в тюрьму, а затем отправляли в концентрационные лагеря, часть молодых здоровых мужчин оставляли для работы в Варшаве. Остальных мужчин и женщины, ребят и стариков, после короткого отдыха, направляли пешком на Западный Вокзал а оттуда поездами в лагеря в Прушкове.

Эксодус населения Варшавы

          Врачи, которые нашлись среди эвакуированных, организовали провизорную амбулаторию в пресвитерии около главного алтаря; Собирали у товарищей недоли перевязочные середины и лекарства, чтобы предоставлять помощь больным и раненым.
          Лагерь в костёле св. Войцеха функционировал до конца Восстания. В районе костёла совершали популярные экзекуции пленных повстанцев. Через лагерь «перемоталось» ок. 90 тыс. жителей Варшавы.

          Второй исторический вольский костёл св. Лаврентия на Вольской Редуте был не только местом убийства героического приходского ксёндза ксендза капитана Мечислава Крыгера, повстанцев и гражданского населения. Сюда умерла беременная Янина Франашек, жена директора Казимира Франашка, владельца и директора фабрики, вместе с нею убили её 5 летнего сына Пётрусиа.
          Костёл св. Лаврентия исполнял, хотя в меньшей ступени, такую же роль как костёл св. Войцеха. Немцы также в этом костёле продерживали штатское население Варшавы, которое гнали пешком в лагерь в Прушкове. Костёл частично сожжён. Мучительно пострадала внутренность костёла, так как украинцы развлекались, стреляя в святые фигуры и картины.

          О драме населения Воли говорит Богдан Хонда, рожден в 1944 г ., проживающий в районе Влохы:
          «16 членов моей самой близкой семьи на Воле погибло вместе с двоюродным братом, который был повстанцем. Он погиб на Воле. Неизвестно даже где он похоронен. Мы знали о том, потому что наша бабушка не выносливая и пожалуй под конец августа или на начале сентября, вышла от нас из дома. Она пошла на Волю искать семьи. У неё были две дочери и три сына с семьями. Из стороны отца погибли: мать, сестра с мужем... etc. в общем шестнадцать человек.
          И, пожалуйста,, она вернулась через неделю с печальным известием. Она перешла все их места жительства. Пустые. Она была поймана и поселена в костёле св. Войцеха, когда немцы уже закончили практически разгоняние и сжигание на Воле. В костёле св. Войцеха был пункт арестов - она им оттуда сбежала. И она пришла сюда через неделю.
          Из того, что она видела, из того, что она увидела она знала, что уже нет никакого шанса и надежды на какое-нибудь их возвращение. Она умопомешалась. Она не нашла никого. Застала там пустые дома, пустые участки.
          Из рассказа в костёле вытекало, что целые участки улиц и здания обобраны, а люди выведенные на Вольскую перед позиции пулемётов. Трупы сжигались в Парке Совиньского.
          К отцу пришёл мужик, который сбежал из-под кучи трупов из Парка Совиньского. Излагал родителям, а я прислушивался. Жив, или нежив бросали на кучу, обливали бензином и поджигали. Резня это слишком мало сказанное!!!...»

          Воля взяла на себя первый удар немецких сил давивших Восстание. После капитуляции Восстания и прогона целого населения Варшавы, Воля разделила судьбу других районов. Когда 17 января 1945 г. в город вступила советская армия и сопровождающая им Польская Армия, на Воле из-под снега торчали сожжённые развалины домов. Между ними чернели местами недожженные человеческие останки.

          25 ноября 1945 г. создали на Воле кладбище Повстанцев Варшавы. Пространство о поверхности 1,5 было расположено по внешней стороне Вольского кладбища на ул. Вольской 174/176. На этом кладбище начались тогда складывать останки варшавских жертв II мировой войны, собираемые из газонов, площадей и улиц Варшавы. Между вольскими кладбищами на улице Совиньского уставили огромную шпалеру ящиков, уставленных вертикально в нескольких слоях, в которых находились человеческие останки, собранные из варшавских улиц.

Кладбище Повстанцев Варшавы (фот. Я. Маньковска)

                                                                                                                                                                          Янина Яновска
                                                                                                                                                                          Варшава 1958 г.

                                                                                                                                     стихотворение основанное на аутентичном происшествии во время основания кладбища
                                                                                                                                     в ноябре 1945 года, в котором автор стихотворения принял участие как маленькая девочка


          6 августа 1946 г. на кладбище Повстанцев Варшавы тронула трогательная похоронная процессия. В 117 гробах перенесли свыше 8,5 тоны человеческих прахов сожжённых на кучах разбросанных по всей территории Воли, в окрестностях Павяка, из территорий прежнего еврейского гетто и двора прежнего местопребывания Гестапо в аллеях Шуха.

Документы заключающие составление человеческих прахов

          В 177 коллективных могилах почли сюда останки ок. 40 тыс. жертв гитлеризма: неизвестных польских солдат из сентября 1939 г. и Костюшковцев, павших в борьбах о Варшаву в 1944 и 1945 г., повстанцев разных формаций, гражданского населения. В отдельной квартире покоятся останки 6.588 евреев, расстрелянных в 1940-1943 гг. на спортплощадке «Skry» на ул. Окоповой.

          В центральной части кладбища находится курган, заключающий 12 тонн человеческих прахов В 1973 г. на кургане встал памятник «Пали Непобедимые» [пол. «Polegli Niepokonani» - М.Л.], авторства проф. Густава Землы. Опираясь на руке держащей меч, с поднятым во второй руке щитом, умирающий с разорванной грудью воин, символизирует борьбу солдат Варшавы за свободу.

Памятник «Пали Непобедимые» на кургане и плита памяти (фот. Я. Маньковска)

          На кладбище Повстанцев Варшавы покоятся останки около 104 тыс. человек.

Плита иллюстрирующая число жертв (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Несколько лет тому назад на Воле открыли два памятника, увековечивающие мученичество её жителей. Первый памятник, посвящённый Мученикам Варшавской Воли встал во дворе костёла отцов редемптористов на ул. Карольковой 49.

Костёл редемптористов (фот. Я. Маньковска) и коллектив Плит Памяти (фот. М. Янашек-Сейдлиц)

          Второй, главный памятник, открытый осенью 2004 г. стоит на сквере в месте пересечения ул. Лешно и аллеи Солидарности. Виднеется на нём надпись: Памяти 50 тысяч жителей Воли убитых немцами во время Варшавского восстания 1944 года».

Памятник памяти 50 тыс. жителей Воли на ул. Лешно угол аллеи Солидарности (фот. Я. Маньковска)

          Вот всё, что в августе происходило на Воле, можно реконструировать только фрагментарно на основании свидетельств людей, которые пережили. Из многих мест экзекуции никто не спасся. Сохранились лишь воспоминания о кучах трупов. Немцы старались затереть следы преступления, сжигая тела.

          Чтобы объяснить друг другу величину преступления, которое осуществили немцы на беззащитных жителях Воли, давай представим себе, что убитые жертвы уставились на улицах Варшавы в гигантской очереди. Лоб очереди начинается у кладбища Повстанцев Варшавы. Потом эта процессия теней направляется ул. Вольской, аллей Солидарности до Банковской площади, ул. Маршальковской до площади Унии Любельской, а потом самой длинной варшавской улицей Пулавской до номера 560 (угол ул. Куропатвы), таким образом до южной границу Варшавы. Длина очереди составляет ок. 20 километров.

          История резни Воли не дождалась многих обработок. Если писалось об августе 1944 г. в районе, то скорее через призму борющихся повстанцев. Однако память о геноциде уже несколько лет вызывает всё больший интерес общества, в частности благодаря открытию музея Варшавского восстания. Группа, выступившая с инициативой в складе: Ежи Яновски, Янина Маньковска, Марта Олейницка ввела в действие гражданскую инициативу для объявления дня 5 августа Днем Воли.
          В результате этой инициативы 8 декабря 2009 г. на XLV Сессии Совета Района Воля определила точку зрения по делу установления дня 5 августа Вообще воваршавским Днём Памяти Жителей Воли убитых немцами во время Варшавского восстания и внесения этой даты в юбилейные празднования Восстания. 28 декабря 2009 г. письмо по этому делу было направлено к Президенту столичного города Варшавы Госпожи Ханны Гронкевич-Вальтз.
          15 июля 2010 г. Совет Столичного Города Варшавы приняла решение, что день 5 августа будет обходиться как Вообще варшавский День Памяти Жителей Воли убитых Немцами во время Варшавского восстания.

обработал:
Янина Маньковска
Ежи Яновски
Мацей Янашек-Сейдлиц

перевод с польского языка на русский: Малвина Липска