Половина августа 1944 года. Мы защищаем фабрику Бормана при улице Товаровой и так называемую Кужу Стопку – Товарова и перекресток улицы Сеной. Это было небольшое здание построенное на бюро. Во время Варшавского Восстания оно исполняло очень вескую роль наблюдательного пункта на всю Сиберию. Так стала названа территория по противоположной стороне улицы, захваченная немцами, где помещались склады угля и железнодорожные ветки. Под наблюдением оставалась у нас ул. Товарова в сторону Ерусалимских Аллей как и в сторону ул. Хлодной. Напротив улицы Сребрной помещались склады железнодорожные служащие во время Восстания для немцев как исходный пункт в сторону ул. Сребрной и на территорию фабрики Бормана. Фабрика находилась под постоянным обстрелом из Сиберии. Наступали постоянные атаки, целью которых было захватить фабрику и овладеть площадью Казимежа Великого с целью вбитья клина между наши посты защиты. Фабрика Бормана была совсем сожженная, остались только стены. Защита была усложненая и выдержка на этом посту требовала великой отваги и героизма со стороны солдатов группировки Хробры 2. Чтобы усложнить постоянные атаки врага на фабрику и жилые дома находящиеся на улице Товаровой командование решило передвинуть линию защиты на улицу Вронью. Тем способом мы были обеспечены от снарядов из пушек и массированой атаки врага. Постоянно существовала возможность массированной атаки на территорию фабрики и продолжался поиск способа затруднения врагу сосредоточения сил.
         Командир второй роты попдпоручик «Кос» Лех Кобылиньски решил в договоренности с начальством организовать выпад на территорию товарного вокзала и на территорию Сиберии чтобы ориентироваться в обстановке и искать способ соответствущей защиты или атаки. С этой целью у командира подпоручика «Коса» собрались командиры взводов и команд чтобы обсудить тактику и избрать людей, которые явятся доброволцами к этой так сложной и опасной акции. «Жбик» Мариан Томашевски, заместитель командира взвода сделал короткую отправку с парнями своего взвода. Объявились четверо: я – «Ожел» Генрик Лагодзки, «Монета» Тадеуш Тарчински, «Зенек» Зенон Войцеховски, «Чапля» Зигмунт Краевски. К нашей группе были включены два россиянина, которые сбежали в первые дни из армии Каминского и были в роте «Леха Желязного». Это были «Женька» Евгений Мулькин и «Мишка» N.N., который погиб 20-ого сентября 1944 года. Мулькин умер после войны. Россиян включили в нашу группу потому, что на территории Сиберии вместе с отрядами немецкими были вербованы в армию Каминского россияне и украинцы. В случае встречи наша команда притворялась быть украинцами.
         Перед выпадом были обсужданы мелочи действования нашей группы, вооружение, знакомсвто с территорией, дислокация огненых постов, кто будет проводить. Выпало на «Монету» и на меня – мы должны были взаимно пополнять себя мы довольно хорошо знали территорию. Подготовка к эскпедиции длилась довольно долго. Территория была ограждена высокой кирпичной стеной. Мы должны быть приготовлены на всякие неожиданности. На территорию вели только одни тяжелые ворота и неизвестно было что встретит нас за ними. Надо было заранее продумать способ на возвратную дорогу. Перед экспедицией мы встретились с россиянами, мы должны были узнать их и определить способ договоривания, что не было легким ибо оба россияне слабо говорили по-польски. Все-таки нам повезло преодолеть и это. После ознакомления с территорией и разведки постов мы должны были поджечь склады товарного вокзала и в следующем отступить.
         Мы приготовили оружие, гранаты, бутылки с бензином и ждалаи приказа. Когда совсем стемнело пришел приказ выступления. Теперь все зависело от нашей ловкости, ангажировки и дисциплины. Раньше мы обсудили задачи и способ связи. Мы отправляемся с фабрики Бормана. Во главе «Монета», дальше «Женька», я третий. Мы идем гуськом вдоль стены фабрики в сторону улицы Сребрной. Мы должны быть внимательны ибо везде много стекла, которое под каждым ступлением трещит, и треск этот звучит в ушах. Мы окутываем ботинки тряпками, которые мы раньше подготовили. Темно, ничего не видно, мы идем медленно и бдительно. Проходим около окон нашего поста а около него тело убитого в первые дни восстания. Труп мимо многократного поливания бензином и сжигания ужасно воняет. Нечаянно я вошел на раскладывающееся тело. Хорошо случилось, что я имел окутанный ботинок тряпкой – иначе я не мог бы дальше идти. Быстро я сорвал тряпку и окутал ботинок платком.
         Мы доходим к улице Сребрной и находимся прямо перед воротами. Мы остановливаемся прислушиваясь, царит тишина. Только время от времени вспыхивает ракета, освещая территорию. Теперь отдельными прыжками мы преодолеваем мостовую и остановилваемся около железных ворот, несовсем закрытой. Мы смотрим в середину, тишина. За воротами построенная будка. Монета осторожно подходит и заглядывет в середину. Пусто. Никого нету. Движением руки он призывает нас, тихо мы советуемся друг с другом. Оставляем одного, тогда падаем на землю. Свет ракет разрешает нам узнать что касается направления нашего похода. Мы узнаем два поста пулеметов и в дали между зданиями дуло пушки. Дальше идти не можем, слишком опасно. Мы решаем отступить и поджечь склады.
         Через некоторое время на фоне вспыхивающей ракеты мы узнали многие сильюэты и мы услышали голосы. Мы отступаем, это последний момент. Остается только «Мишка». Который должен поджечь склады и быстро отступить. Мы оставляем ему бутылки с бензином и сами быстро отступаем в окрестности строенного ларька. «Мишка» остался ибо он говорил по-русски и в случае провала он мог спасти себя ибо оба с «Женькой» надели немецкие формы. Длиннее мы не смогли остаться, мы разузнали только несколько огневых позиции, не было возможности продвигания по так опасной территории. Прячась старательно мы медленно отступали в сторону ворот. Когда мы были вблизи будки, мы спрятались за ней и передали сигнал «Мишке» чтобы он поджег склады. Ну и произошло. Показался огонь, в его свету виден был двигающийся вдоль складов человек. «Мишка» не успел поджечь следующих фитилей ибо разлаялись пулеметы. Территория стала освещена ракетами, стало светло как днем. Не сумея выполнить задачу «Мишка» спасался бежанием с опасного места в сторону спасательных ворот и ларька, за которыми и мы спрятались.
         Возник ад на земле. Мы не могли двинуться с места, снаряды свистели вокруг нас. Надо было решиться на отступление и пробежать несколько метров к спасательным воротам, за которыми было безопасно. Пулемет встреливался сея разрушение. Снаряды вырывали осколки стены, которые ранили. Надо было быстро решать чтобы пробежать под множеством снарядов. Мы вслушивались в каждую серию и когда эта кончилась мы пробегали отдельно за ворота. Это был последний момент, слышны были голосы приближающихся немцев и украинцев. Задача не была вполне исполнена, но не было возможности дальнейшего пребывания на этой территории. «Мишка» действовал слишком поспешно и нервно, зажженные фители гасли. Немцы заметили, что что-то происходит и начали обстрел из пулеметов. За воротами мы ждали «Мишки», который добежал запыхавшийся, но целый и расстроеный, что он не выполнил задачи и не поджег складов.
         Теперь мы должны были быстро отступить, не ьыло времени на взаимное обвинение. Пулемет все еще бешено лаял, но мы были безопасны. Быстро гуськом под стеной Сиберии мы пробежали в сторону улицы Колеевой и там на противоположную сторону улицы. Мы нашлись среди своих, которые ждали и радовались, что мы возвращаемся живы и здоровы. Связной командира взвода привел нас на улицу Луцкую к попдпоручику «Косу» чтобы доложить на тему похода. Заместитель командира взвода командир взвода - подхорунжий «Жбик» все время наблюдал свкозь бинокль течение акции на территории Сиберии с последнего этажа здания Гарбохимии, спрятанный под мешками с песком. Немцы знали, что из здания по той стороне помещены польские посты и во что бы то ни стало они хотели нас оттуда изгнать. Все время все окна были обстреливаны, так что не помогали мешки с песком. К этому все здание было обстреливано из пушки. Нашей задачей была разведка этого поста и предположительное разрушение, что как потом оказалось не было легким.
         Когда мы добрались к командованию, сперва нас угостили чаем и мы смогли отдохнуть после трудщв похода. Некий час после нашего прихода пришел «Жбик» и тогда в присутствии подпоручика «Коса» мы доложили реляцию по не в полне удачному походу. «Жбик» пополнял наши высказания соьствеными наблюдениями. Как оказалось, наш поход не был все таки так безрезультатным а это потому, что «Жбик» наблюдал нашу акцию сквозь бинокль и узнавал огненные посты. Он замечал то что мы не могли заметить при волне огня какой мы были засыпаны. Самое важное, что мы вернулись живыми и здоровыми, не считая царапин. Мы могли теперь отдохнуть в квартире находящейся на улице Сьлизкой 50 куда мы должны были еще этой ночью добраться. После совещания нас угостили ужином и по дороге мы должны были провезти россиян к командованию на улицу Желязную 39, где ждал своих солдат подпоручик «Лех Желязны». Мы добрались все к командованию по дороге к нашей ставке, через дворы Сеной 81 а в следующем Желязной 37, дальше подкопом под улицей Желязной, сквозь окно на первом этаже на улицу Твардую 50 и дальше по улице Твардой до улицы Сьлизской 50. Здесь ждал меня сюрприз. У подпоручика «Леха Желязного» я встретил своего рожденного брата Казимежа Лагодзкого «Салямандру», который боролся в квартале Повисьле в группировке Крыбар, неподалеку от улицы Броварной 20 где он в последнее время жил. После ранения в руку он решил перебраться в квартал Срюдместье чтобы быть поближе родителей. Оказалось, что здесь тоже может быть полезным. Он стал принят в отряд «Леха Желязного» и исполнял роли советчика. В подполье он окончил военное училище и имел некой опыт. Он учил молодых парней принятых в отряд а в сентябре перешел на улицу Медзяную 18 в командование.
         Радость этой неожиданной встрече с братом была огромная, до утра мы разговоривали радуясь друг другом. На второй день вместе с братом мы пошли к родителям на улицу Луцкую 14, где пребывали они в подвале вместе с другими жителями дома. Помещение и квапртирмейстерство мы имели на улице Сьлизской 50 во дворе на третьем этаже. В начале августа царило здесь спокойствие и только к концу августа немцы начали обстреливать уллицы Сьлизскую, Паньскую, Сенную и Злотую, так что за короткое время улицы эти стали одной кучей щебня.
         Было 6 часов утра, мы возвращались с фабрики Бормана в помещение. По дороге, когда мы находились на высоте ул. Желязной мы услышели сильные взрывы. Немцы из окрестностей вокзала Заходнего обстреливали из тяжелой железнодорожной пушки так называемые коровы или шкафы. Дорога становилась опасной, каждый момент мы могли погибнуть. Никто из отряда не колебался однако идти вперед, мы чувствовали что что-то может пройзойти. Опасность ждала на каждом шагу, к тому появлялось измучение, нам хотелось отдохнуть. Не было это нам однако суждено. Вид какой мы обнаружили на месте переходил наше воображение. Груды щебня на месте нашего помещения, отовсюду слышны крики и видны отчаянные люди бегающие по куче щебня.
         Фронтон здания, здание, все пало в развалинах, наше помещение на третьем этаже исчезло с поверхности. Рухнутые подвалы были полны людей. Все, которые могут оттягивают бревна, кучу кирпичей. Из глубины подвалов слышны стоны и крики призывающих спасения. «Монета», я и все остальные из нашего отряда, которые прибыли на отдых, начинаем спасать засыпанных. Вид вытащенных людей ужасный, полно крови, оторванные руки и ноги, множество трупов. Не могу выдержать вида, который я должен осматривать. По противоположной стороне на улице Сьлизской 53 находится больница а второй госпиталь на Сьлизской 62 перестроенный из еврейской синагоги и сюда сносят раненых.
         На фронтонной клетке помещалось квартирмейстерство и склады питания. Своды нескольких этажей рухнули и сдавили людей там находящихся. Многие погибли, другие призывали помощи. Их прижали сводные бревна, они не могли двинуться с места. Я все время перед собой видел силуэт молодого товарища жизнерадостного, спасающего присыпанных. Он был для меня примером помимо измучения. Наши товарищи из помещения квартирмейстера стали прижаты щебнем а над ними висели еще три этажа рухнутых бревен, досок и щебня. Они просили чтобы добыть их, что граничило с чудом. Другие хотели чтобы добить их, зная что мы не сможем добыть их из-под путаницы щебня. Обстановка становилась все ужаснее. Надо было предпринять мужское решение и придумать – с чеого начать.
         «Жбик» с «Монетой» не придумывали долго. Я помог им мимо измучения. Мы добыли квартермейстера, что произошло без нарушения остальных, чуть держящихся на ногах. Ждали того момента санитары. Еще один и еще один спасен. Обстановка становилась грозная, все мы могли погибнутть. Когла мы передвинулись вперед и хотели вытащить ужасно стонавшего от боли товарища все стало оседать и падать. Я стал засыпан, я потерял сознание и только благодаря самопжертвованию товарищей я пережил. Сознание я приобрел через некоторое время в госпитале на улице Сьлизской 62. Неподолеку я приобрел только через некоторое время в госпитале на улице Слизской 58 . Недалеко отсюда на улице Сьлизской 58 кв. 12 застала меня война в 1939 году и здесь я жил до 1940 года.

Генрик Станислав Лагодзки
перевод с польского языка: Станислав Сьмигельски

Генрик Станислав Лагодзки род. 15.07.1927 в Варшаве солдат Армии Крайовой пс. "Храбя", "Ожел" группировка "Хробры II", 1 батальон, 2 рота, 1 взвод Шталаг IV b, номер плен. 305785