Свидетельства очевидцев восстания

Дни и ночи - сентябрьский эпизод.

Йолянта Завадзка-Кольчыньска псевдоним «Клара» солдат Армии Крайовой, санитарка, связная рота «Еремего» группировка АК «Хробры II»

         Уже вечер. Наступает темная, августовская ночь, если бы не ракеты и осветительные снаряды было бы так черно, что возможным могло бы случиться поломать руки и ноги идя даже по самой хорошей дороге среди мусора. У меня сегодня мое дежурство – надо быть на посту, ибо вчерашнюю ночь дежурила «Ханка», а «Редута» все бегает и обе должны немножко отдохнуть, ведь это еще дети. Нам только по 16 лет, зато работаем даже за три взрослых лица. Мы очень подружились, все три и мы друг за другом дословно вскочили бы в огонь.
         Выхожу я перед ворота и проверяю кто стоит на посту. Парни услышав шорох прыгнули. Их было трех: «Пестка» самый молодой 14-летний солдат, «Сковрон» чуть на 2 года старше «Пестки» и «Вильк» очень отважный, ибо ему было 18 лет. «Пестечка» услышал шаги и призывает: «Тетя, тетя, разрешите тетя, мы желаем немножко поговорить» (эти мои младшие товарищи так обращались к связным и санитаркам). Но я не имела времени на беседки. Я сказала, что я приду позже – вернулась в офицерскую комнату и доложила, что все в порядке, что у меня ночное дежурство и что ко мне надо направлять рапорты, если наступит что-то внезапное ( телефон не действует, телеграфисток нету, хотя это первая линия, и в расстоянии метров 30 немцы – то есть по противоположной стороне улицы Гржыбовской). У наших только один отправной дом.
         Я приостановилась в сени, в лестничной клетке от дворика ( мы стоим на заводе железных кроватей «Янушкевича»). Слушаю я – тишина. В маленькой комнатке связных пробило 10 (22 часа ночи). Через час парни придут из карауля, надо сказать в кухне, чтобы был горячий кофе.
         Потом я села на крае лежака и думаю, что разве все в порядке: смена наверху спит, в кухне сидит дежурная санитарка и заведующая складом – они обе бодрствуют. Командир мл. поручик «Ереми», командующая и доктор пошли в комендантуру к Срюдместью. Офицер подменяющий дежурит – даже виден свет карбидной лампы.
         Я жмурю глаза и думаю... «Завтра должна начаться школа , начало учебного года, каким он будет другим! Наверно утром состоится Святая Месса в каплице ( часовне ) на первом этаже со стороны дворика, и потом будет тяжелая работа среди развалин и пепелища». Я открыла глаза и вижу какое-то удивительный сияние, это горит костел Всех Святых около Гржыбовской площади. Очень близко нас слышна какая-то битва, снаряды гранатометов десятками рвутся в воздухе.
         Вдруг вбегает запыхавшийся «Пестка». Он кричит на санитарку чтобы она бежала, ибо «Сковрон» раненый. Парня надо забрать на носилки и хотябы принести сюда. «Берта» валит из Окенця – какой же это ужасный мир. Отдельные КБ слышны издалека, где-то бурлит борьба. Станковые пулеметы, пулеметы, бронесилы, гранатометы, пиаты, гранаты – земля дрожит. Снаряды «Берты» не разрешают жить, а «кровы» воют без передышки. Выбило 11 ( 23 ночи ), я прислушиваюсь что происходит.
         Парни сходят с постов – я слышу голос «Зана». Они обставляли целых пять домов, скоро парни становятся в шеренге, а «Зан» меняет псевдонимы: «Хефи», «Сьляз», «Мадей», сержант «Мирек» - все на месте. Я спрошиваю «Зана», где бурлит вой... «Ах это недалеко – наши завоевывают дома у Мировской площади.
         Анджей «Зан» сказал, что немцы пустили три «Голиаты», которых наши с пята сбили. Я призвала «Амазонку», которая дала парням горячий кофе и снова на шезленг – не могла я заснуть, хотя спать хотелось, я слышала, что все кроме карауля спят. Если бы не красные часы с фосфорецированными цифрами, я наверно бы заснула, но я постоянно на них вглядывалась. Когда я на мгновение зажмурила глаза я услышала, что кто-то разговоривает, а потом на цыпочках приближается ко мне и вдруг мне становится потеплее и приятнее.
         Я открываю глаза и вижу улыбающегося мне «Зана», а я одета белым кожухом Анджея, в котором он ходит на караули. Это его любимая шуба, он получил ее от товарищей как командир звена «Баська». Он стал командиром звена, когда погиб «Бронек». Я поблагодарила Анджея, но как мне отнимать у него кожух, когда он идет спать на три часа и ему нечем приодеться. Он был сердитый, а даже бешеный: «Как ты можешь говорить что-то такое, я буду спать со «Сьлязом» а ты мерзнешь, ты так плохо одета, кстати мы чего-то напьемся и разогреем».
         Они поставили маленький стол, «Мадей» принес селедки, «Зан» какой-то спиртный напиток, «Сьляз» остатки хлеба, а я пошла за кофе. Всем стало жарко. Потом Анджей «Зан» приодел мне на руки этот слишком большой для меня кожух. Парни пошли спать, а я осталась в сени и уже было мне тепло. «Даль» дал мне свою шапку полевую. Я получила тоже носки и какие-то ботинки.
         «Зан» с «Мирком» пошли на пост к воротам, там стоял «Нишицель» и «Венява». Анджей «Зан» вошел на баррикаду и прислушивался, а надо сказать, что у него был хороший слух. Вдруг он бежит как стрела к заместителю командира, которым был «Вавер», двадцативосьмилетний младший поручик, и зовет: «Пан поручик, немцы готовятся к атаке, слышен лязг оружия».
         У нас нет запаса снарядов, надо бежать за помощью на улицу Велькую. «Клара», обращается ко мне «Зан», - ты беги в комендантуру как можно быстрее, от тебя зависит наша обстановка, наша жизнь». Я сделала знак креста на лбу, крепко завязала платок на голове и бегу тихо и осторожно ( я прохожу мимо часто спящих караулей – хорошо, что среди своих, в Срюдместье), украдкой под обстрелом, во что бы то ни стало далее. На моей дороге стоит что-то черное и блестящее, движется, я близко того чего-то, что мне делать – наверно я попала в руки. Оружия я не взяла, у меня только полицейская палка . Я вытягиваю руку с палкой и приближаюсь..., если это немец... я ударяю, но я слышу бряцание ударения по жесту. Я приостановилась, глубоко вздохнула и бегу дальше.
         Дома по обеим сторонам улицы Паньской горят, теперь ярко как днем. Я должна перепрыгнуть огонь и бежать дальше, по дороге прохожу мимо невзрывчаток – еще теплых «кров» и зову заспанную дежурную, чтобы поспешить на помощь на фаьрику «Ямушеквича». Мы бежим все вместе с дежурными на улицу Гржибовскую, комендантша бежит к капитану «Юре» на улицу Маршалковскую. В комендантуре я получила шлем и со своей полицейской палкой возвращаюсь на мой пост.
         По горам руин, в огне горящих домов и едкого дыма, мы достигаем своих. Наши приветсвуют нас. Я вижу, что «Зан» распоковывает боевые припасы и медикаменты, которые мы принесли, но почему-то он не в своей тарелке. Я спрошиваю его, что случилось. Вероятно произошла фальшивая тревога, приблизился к нам только один «Голиат», который попал на нашу мину на середине улицы и вспыхнул. «Сьляз» сочувствовал мне, что я бежала без нужды. Парни принесли мне вино ( это из костела Всех Святых ), ибо я выглядела ужасно. Замерзсшая, невыспанная и чуть голодная. Анджей «Зан» сказал, чтобы мне не было холодно, он подарит мне свой кожух, а «Вильк» дал мне всю кучу конфетов, кто-то другой дал мне шоколад. Анджей «Зан» сказал, что когда меня долго не было, он имел угрызения совести и ужасно про меня боялся.
         Уже вставал день, серый, угрюмый день, идущий дождь прекратился и потом появилось солнце. Побудка. Когда я появилась у девчат, они мылись и для меня тоже приготовили воду. Я умылась и получила даже новую сорочку из склада. Пежетки принесли мне завтрак. Звено было торжественно одето в новые тиковые блузы от пожарной охраны, а мы имели наши шелковые платки в клетку приобретенные где-то «Еремим».
         После завтрака была Святая Месса – присутствовали в ней все, кроме тех которые стояли в карауле. Мы спели гимн. И потом восстанческие песни. День был досадный, начало школьного года, но какого же другого – взрывались гранаты. А снаряды свистели как безумные.
         После близкого удара «кровы» дым уносился и снова падал – наш дворик был черным. Все дымоходы стали уничтожены от порыва воздуха. К счастью, что это первая линия, немцы не смогли так близко ударять снарядами, ибо попали бы в своих.
         Наше звено защищало доступ немцев в квартал Срюдместье до конца Восстания.

Иолянта Завадзка-Кольчыньска
( написано во время Варшавского Восстания )

перевод с польского языка: Станислав Сьмигельски

Иолянта Завадзка-Кольчыньска псевдоним «Клара» рота «Еремего» группировка АК „Хробры II"