На пустой теперь площади на ул. Желязной 68 стоял дом Рыська Валкуского,
где наиболее часто я встречался с Бялошевским.

         Очарование «Крестоносцами» было настолько большое, что ещё долго я замучивал Мирона («вы» уже давно улетучилось) вопросами. Мирон не был слишком терпеливый, но кое-как это терпел. Однако моё непрерывная болтовня о Чёрным Завиши исчерпали его ресурсы терпения. Он когда-то сказал мне:

         - Ты сам «Чёрны», хотя не Завиша, ведь с Валкущакув. «Чёрный Януш» звучит совсем неплохо! Неплохо! Я назначаю тебя «Чёрным!».Есть чёрный негритёнок Бамбо и будет Чёрный Януш! Мы должны только найти пальму, чтобы ты мог на неё подниматься! Вероятно она находиться в Сащаку! - он начался смеяться.

         Таким образом я стал «Чёрным». Он возможно отыгрался зато, что Рысьек говорил на него «Белый»? (Максимальный контраст!).

         Так было к Восстанию. Я много читал. Изменялись мои очарования. Я дорастал.

         Во время Восстания мы встретились дважды: в подвале дома (ул. Хлодна 20) во время бомбардировки и на Старым Месте, стоя в очереди за водой. Короткие встречи, потому что бомбы висели над головой.

         «Приветствую, Чёрный!»"Приветствуй Белый!» «Мы живём!»

         Я вернулся в Варшаву в феврале 1945 г. Я обошёл все близкие и знакомые мне места. Ничего с того, что было не осталось. Разрушенное. Сожжённое. Все потерялись, некоторые навсегда...
         Ни дома. Ни семьи. Ни друзей - ничего! Только развалины...
         После «каникул» открыли мою школу (номер 90, на этот раз на ул. Дворской). Потом была школа (поль. TPD, Towarzystwo Przyjaciół Dzieci , русс. Общество друзей детей – М.Л. номер 4 на ул. Бема). Новая жизнь, новые дружбы (немного из них выдержало пробу времени). Я там узнал Анджея Д. Был класс выше от меня. Очень сообразительный, остроумный, он отлично играл в шахматы. Он хотел быть писателем. Мы были очень близкими друзьями. Дружбу прекратило его пропадение. Таинственное. Нашли только документы.

         Анджей ещё в школе тянул меня на разные литературные встречи, показания, авторские вечера, дискуссии - литературная жизнь была тогда больше динамической чем сегодня (очевидно не для всех). Он когда-то затащил меня с тренинга (я бегал) в Офицерский Клюб на интересную- по его мнению - встречу с Путраментoм [Ежи Путрамент (1910-1986) – известный польский писатель и поэт М.Л.]. Я пошёл, потому что я знал, что ему на этом зависит, а у мня была карточка входа (я работал в Военном картографическоизаведении ). Перед входом в зал была ярмарка и Анджей пошёл копаться в книгах. Я встретил знакомого лётчика (он пережил катапультирование с реактивного самолёта «Як»). Его жена просматривала книги и я мог с ним поговорить.
         Мне казалось, что один из мужчин, стоящий у окна начал ко мне присматриваться. Известное лицо. Но откуда? Очень известное! Озарение! Мы оба тронули к себе (я даже не просил прощения у лётчика).

         - «Белый!» - Я крикнул к нему.
         - «Чёрный!» - он откликнулся.

         Мы обнимались крепко и долго. Потерял на этом Путрамент, потому что на несколько часов мы увязли в кафе.
         Так выглядела наша встреча. Много лет спустя! Наконец! Мы часто встречались. Случайно и без случая. Нормально. Как друзья.

         Мы уверенно встречались бы по сей день, но забрала его смерть. Преждевременная...
         Я был на открытии плиты. Памятной. На Тарчыньской. Посвящённой ему - Мирону Бялошевскому. [Мирон Бялошевский (1922 — 1983) – известный польский писатель, драматург, автор «Дневника Варшавского восстания» (1970 г.) М.Л.]

         Я Тебе «Белый» также жертвую - этот текст. Короткий. Длинных ты не любил...

Janusz Wałkuski

Януш Валкуски современно

обработал: Maciej Janaszek-Seydlitz

перевод: Malwina Lipska