Януш Валкуски род. 3 января 1934 г. в Цеханове

Женщина с васильковыми глазами

         В моем классе IV Б появилось два новых ученика. Сестры: Агнешка и Ирена. (Школа номер 90 тем временем помешалась в здании «Colegium» на углу ул. Желязной и Лешно). Сестры-близнеца. Но не похожие на себя. Оба были очень красивые, а Ирена была особенным феноменом красоты. Смуглая кожа, чёрные, длинные, блестящие волосы, заплетённые в косу, контрастировали с васильковыми глазами с длинными ресницами. Когда она улыбалась, незаметно открывались белые бусинки зубов.
         Вскоре оказалось, что сёстры отличаются не только красотой, но в науке поместились тут же за знаменитым в школе «зубрилой», Анкой В. Анки нельзя было в этом соперничестве обогнать - у неё были самые пятёрки, можно было только с ней сравнятся.

         Когда-то, мы пошли с дедушкой к столяру, чтобы перед осенью отремонтировал неплотные окна. Когда мы вошли на двор, где была столярная мастерская (на ул. Млынарской, перед Обозовой) я был приведен в остолбенение - на дворе были Агнешка и Ирена! Двусторонняя внезапность! Но не длилось долго. Какой случай! Настолько отличный случай!
         Дедушка сам пошёл домой. Я остался. Присоединила к нам ещё дочь столяря - Зося. С игриво вздёрнутым, веснушчатым носиком. Нам было весело! Игру прекратил лишь полицейский час.
         К Дедушке и Бабушке я приходил теперь чаще, чем обычно и почти всегда у меня был аргумент, чтобы идти на конец ул. Млынарской.
         Столяром был дядя сестёр-близнецов. На войне мина оторвала ему ногу, он ходил на собственноручно сделанном протезе. Был лысый как колено, но вознаграждал это себе длинной бородой. Папа девочек работал близко - на заводе на углу ул. Млынарска и Житня. Мама занималась домом и немного шила. Во дворе правила энергичная жена столяря (госпожа Столярска - как я её звал).
         Я приходил настолько часто, что начали относиться к меня как к члену семьи.
         Мы игрались, читали, учились, ходили в кино «Kometa», на качели и карусели в «Венеции». Мы ездили с родителями в лесок на Коло и на Боэрнерув в большой лес. Было нам с собой хорошо!
         Было бы красиво, если бы не война, которая болезненно отнимала нам детство. Она лишила нас радости жизни, такой углублённой радости - не поверхностной, когда смеялись с куплетов в театрике «Chochlik». (маленький районный театр на территории «Венеции» на ул. Вольской).
         В июле я уехал к знакомым в Новым Двоже. Они проживаи в старом, деревянном домике. Близко реки. Из окна моей комнатки на чердаке, я видел разливающиеся воды Нарви, а с правой стороны вдали сосновый лес, освещенный деревьями берёз. Ночью терроризировал меня маленький ратлерек, который входил мне под одеяло и не разрешал двинуться. Днём я был вынужден избегать большого индюка, который увидел в меня цель своих атак (уверенно потому, что я съел ему партнёршу).
         Кончался июль. Приехал Дедушка. Перед вечером с господином К. мы пошли на рыбалку. Мы вернулись из несколькими окунями, которые госпожа К. поджарила на ужин. Я съел свою порцию и пошёл спать. Я радовался, что я увижу своих подруг и с этой мыслью я заснул.
         Поезд, которым мы должны отправиться в Варшаву, не выехал. Мы дошли к шоссе, но не было вида на что-нибудь, что бы ехало в нашу сторону. Мы пошли пехотой. Мы шли пожалуй около часа, когда догнало нас небольшой отряд армии. Были это венгры. Дедушка быстро с ними договорился (знал хорошо немецкий) и взяли нас в грузовик. Таким образом мы нашлись в поблизости Белян. Мы добрались в трамвайную кольцо и час спустя я был уже дома на ул. Хлодной.
         Дедушка поехал трамваем номер «16» на ул. Млынарскую.
         Я вскоре также был готов направиться следом Дедушки, но Мама мне не разрешила.
         Что-то «было в воздухе»! Но что? Мы пошли к тёте на ул Желязную. Рыська не было от вчера. Мы хотели ещё идти к дяди Персы, но где-то далеко слышать было выстрелы. Из стрельбища блиндажа «Нордвахы» торчало дуло станкового пулемёта, а несколько солдат, мешками с песком, баррикадировало вход. К дяди мы уже не пошли. Мы пробежали по ул. Хлодной и попали в ворота нашего дома. В воротах стояли люди с оружием, с бело-красными повязками на рукавах.
         Начиналось ВОССТАНИЕ!

         Борьбы.
         Бегство на Старе Място.
         Падение Старувки.
         Помыкание.
         Голодно и холодно.
         Первый день свободы - Величка.
         Возвращение в Варшаву.

         Поезд из Кракова через два дня езды добрался к району Влохы. Я далее шёл с Мамой вдоль железнодорожного пути в направлении Заходнего вокзала. Отсюда ул. Бема, Вольской к Млынарской. Вокруг лишь присыпанные снегом развалины... Пережили ли это Бабушка и дедушка?
         Видать уже дом - сожжённый! Домой ведут вытоптанные в снегу следы, будто следы робинсоновского Пенташка... Уничтоженные ворота, вбегаю на лестницу – квартира Бабушки и Дедушки сожжёна... Только одни двери не сожжены. Я стучусь! Тишина...
         - Есть кто-то?! - Я кричу.
         - Двери быстро открываются. В дверях стоит Дедушка с топором готовыми к нанесению удара! Я вижу Бабушку! Они живут! Какое счастье! Все плачем от радости!
         Быстро становится темно. Дедушка баррикадирует двери - мародёры! Они раскрадывают спасённое имущество. За добычу они стреляют даже друг в друга. На кладбищах разбивают в гробницах гроба - выламывают золотые зубы...
         Я проснулся до обеда. Бабушка курила в железной «козье» - было тепло и уютно. Я что-то там съел и побежал на конец ул. Млынарской. Всё вокруг разрушено, уничтожено, сожжёно...
         Дома ли Иренка?
         Выломано ограждение. Я вошёл во двор. Дом сожжён. Но там, где была столярная мастерская, из окна торчала дымящая труба. Они дома!
         Я вошёл на ступеньки. Открылись двери и выглянул столяр, за ним вышла жена. Божье! Настолько ужасно они выглядели! Они сразу меня узнали! Столяр жестом пригласил меня во внутрь. Мы приветствовались сердечно, но в этой встрече было что-то, что плеснуло на меня беспокойством! Из губов столяра раздавались хриплые звуки. Жена столяря сказала:
         - Он не говорит. Немцы прострелили ему лицо, языка нет. Но мы кое-как живём - она прибавила.
         Зная, о что её я спрошу, она говорила далее:
         - Девочек нет... Никого нет... Только мы...
         Я не мог в это поверить! Я не хотел! Жена столяря прижала меня к себе - мы оба плакали...

         - Всех расстреляли - она сказала - нам велели уложить их на куче и сжечь... Юзек не хотел это сделать и один подошёл и стрелил ему в лицо... Они были пьяные и всё время пили... Мы полили тела всем что было, даже протравой и обложили деревом. Когда горело это они танцевали... Они были заняты чертовским обрядом. Мы спрятались за столярную мастерскую и стали ползти... Чтобы далее! Чтобы далее... Мы ползли к ул. Длугоша... Мы укрывались всё время - эти нескольких месяцев... В подвалах... До прихода наших...

Деревья растут в месте, где был двор и садик моих трёх убитых подруг.

         Она умолкла. Столяр давал мне знаки, чтобы я с ним вышел. Я пошёл с ним в угол прежнего садика, он сгрёб снег и поднял полотнище толя. Он указал мне рукой холмик пепла...
         В моих глазах появились слезы...

Януш Валкуски современно

обработал: Maciej Janaszek-Seydlitz

перевод: Malwina Lipska

Copyright © 2011 SPPW 1944. All rights reserved.