Каменные ступеньки в 1956 г.

         Я пошёл в сожжен дом учителей. Я сел на спасённой каменной лавочке и смотрел на Вислу. Я смотрел на её второй берег...
         Были близко...
         Мы оттуда ожидали помощи, но орудия замолкли...
         Не перегнали даже штукасув...
         Они дали нашей смерти...
         Трудно об этом думать...
         Я смотрел на текущую реку. Много воды. Весенней.
         С ул. Берёзовой я пошёл на ул. Мостовую. Мостовую под гору в свой дом, приклеен к костёлу Паулинув.
         Передвигаясь по улице Бжозовой видать было, что в развалинах обжились люди. Перед дырой в стене, через которую было вход в подвальную нору, сидела женщина. Когда к ней я приблизился, я сказал с улыбкой - здравствуйте (тогда на Старым Месте все кланялись). Она взглянула на меня дружественно и спросила:
         - Ты возможно не видел моего Тадя? - Застигнутый я не знал, что я должен ответить.
         - Как ты его увидишь, то скажи, что я жду его дома - она добавила.
         Когда я вновь продвигался по этой улице, женщина сидела на том же месте.
         - Ты, мальчик, не видел моего Тадя? - она спросила.
         Это было потрясающее. Мать ждала сына, который к ней не вернулся. Его тело возможно лежит ещё где-то под развалинами?

         --------

         Прошло много лет...

         --------

         В 70 гг., несмотря на сложную процедуру, удавалось мне выезжать в отпуск в Гагры (в Абхазии). Это, пожалуй, самая красивая местность над Чёрным морем. Я проживал у своих друзей в красивом, сказочном дому. В дальности зрения у меня было море и оснежённые вершины Большого Кавказа.
         Спускаясь вниз (дом стоял на высокой возвышенности) я проходил через оригинальные ворота, которые будто триумфальная арка скалывала обе стороны дороги.
         Каждый день сидела там женщина, в чёрном платке, заслоненная перед солнцем вьющимися растениями виноградов. Каждый раз она что-то ко мне говорила, но я не знал настолько грузинского, чтобы это понять.
         Я считал её за нищую, но всегда когда я хотел дать ей деньги, грузинка на это не разрешала. Я наконец спросил - почему? Ответили неохотно - она лишилась ума. Она сидит сюда много лет и ждёт сына, который не вернулся с войны...
         Было это для меня сотрясение, которое я уже раз пережил. Имело наверно внешнее выражение, потому что спросили меня, хорошо ли я чувствую себя?
         Я сказал, что я позднее им это объясню...

Janusz Wałkuski

Януш Валкуски современно

обработал: Maciej Janaszek-Seydlitz

перевод: Malwina Lipska