Адам и Хелена Пашиньские в 1924 г.

         Мама была родом из старой семьи. Ее мать, Мария Висьневска, Висьневска это фамилия ее второго мужа, прожила 95 лет. Она родилась в 1860 г., умерла в 1955 г. а ее мать прожила более 106 лет. Я ее помню, потому что она умерла в 1929 г., когда мне было 5 или 6 лет. Она жила с дочерью, то есть с моей бабушкой, и я помню один из ее рассказов. Когда она была маленькой девочкой, в сентябре 1831 г., во Влоцлавек вошли польские отряды, которые сражались в ноябрьском восстании. Польское войско тогда отступало правым берегом Вислы после падения Варшавы через Закрочим, Плоцк и Шпеталь – предместье Влоцлавка. Какой-то отряд вроде бы переправился тогда через Вислу и несколько дней стоял во Влоцлавке. Мою прабабушку, которая тогда была маленькой девочкой, кто-то поднял вверх, чтобы она подала цветы командиру этого отряда. Этим командиром был некий Юзеф Бем, тогда полковник. Такой рассказ я запомнил. Прабабушку звали Невядомска. Невядомские были родом из Куявского воеводства, но из той части, которая была приосединена к Пруссии, из окрестностей Могильна.
         Моя мама продолжала патриотические семейные традиции. Она принимала участие в разоружении немцев в Варшаве в ноябре 1918 года. До первой мировой у моей бабушки на улице Пшедмейской во Влоцлавке кроме мамы жили в пансионе ее одноклассницы. Какое-то время там жили панны Вольшлегер из Торуни. Несмотря на немецкую фамилию, это был польский род, с XVI в. живший на Поморье. Отец этих двух девушек был первым польским президентом Торуни в 1920 г. после присоединения Поморья к Польше.

         Влоцлавек был крупным городом – к моменту начала войны он насчитывал больше шестидесяти тысяч жителей. Это был довольно любопытный город. Говорили, что это красно-черный город. Красный потому, что там было много фабрик. Это был промышленный город, и среди рабочих было много членов ППС, Польской партии социалистов – поэтому "красный" Влоцлавек. Это были социалисты, а не коммунисты. Была даже забастовка рабочих, известная во всей Польше, кажется, это был 1933 или 1934 год. Многие влоцлавские фабрики тогда остановились из-за оккупационной забастовки рабочих, рабочие не хотели покидать территории фабрик.
         Зато черный он был по двум причинам: Влоцлавек был столицей епархии – гимназия, в которую я ходил, тоже была собственностью епископской курии. На улицах можно было встретить много ксендзов в черных сутанах. А кроме того, там было очень много евреев, наверно около 15 процентов населения Влоцлавка составляли евреи. Они ходили главным образом в черных лапсердаках. Поэтому и "черный" Влоцлавек. Немцев было несколько тысяч, но, кажется, не больше 3% населения. Зато в окрестностях Влоцлавка было много немецких колонистов.
         Самым крупным промышленным предприятием во Влоцлавке была фабрика целлюлозы, увековеченная в книге "Памятка с фабрики «Целлюлоза»". Были также фаянсовые фабрики, кажется, три. Одна была собственностью Чаманьского, владельцами второй были Тайхфельд и Астерблум, третья была меньше. Владельцами всех трех фабрик были евреи. Кроме того, были известные в Польше фабрики цикория, Бома, "Глеба" и "Стелла". Фабрику Бома основали прибывшие сюда немцы в начале XIX в., в период Варшавского княжества, остальные две, кажется, были еврейскими.
         Евреи очень отличались друг от друга в экономическом отношении. Было много очень богатых евреев, но и очень много еврейской бедноты. На Пшедмейской у нас были соседи евреи. Это были богатые люди – у них был крупный оптовый склад бакалейных товаров. Фамилия их была Крушиньские, их дочь была одноклассницей моей Мамы. В сочельник пани Крушиньска каждый год присылала нам рыбу, щуку или карпа по-еврейски, в сладком соусе с изюмом или миндалем – пальчики оближешь!
         Но было также много бедных. В доме моей бабушки на улице Пшедмейской жило несколько еврейских семей – некоторые были очень бедные. Был такой стекольщик, которого звали Гельбарт. Бабушка сдавала ему квартиру за символическую сумму один злотый в месяц. Он должен был въехать с женой, а всего их было, кажется, восемь человек в этом помещении.
         Я запомнил такой случай, это было уже начало войны. Зима 1939/40, впрочем, очень суровая. Морозы доходили до -30 градусов. Кажется, это был февраль 1940 г. Во дворе дома моей бабушки жил кот, такая ничья дворовая кошка. Иногда люди чем-то ее подкармливали. Ей позволяли там находиться, потому что она ловила крыс. Как-то кошка родила котят, я видел, как она несла по снегу этих маленьких котят, которых держала в зубах. И единственным человеком, который пожалел эту кошку и вынес ей на блюдечке немного молока, был этот бедный еврей стекольщик.
         Поляки и евреи, как правило, жили мирно по соседству. Помню такой случай: во Влоцлавке стоял 14-й полк пехоты; командование полка решило помочь еврейскому спортивному клубу (этот клуб назывался "Маккаби") и при помощи военных отремонтировало стадион или гимнастический зал для этого клуба – по этому поводу даже состоялся праздник. Не было открытых проявлений антисемитизма. Можно было только время от времени заметить деятельность крайне правых организаций, таких как "Фаланга", но они носили совершенно побочный характер – может, кроме таких лозунгов, как: "Не покупай у еврея!".

         Я родился в доме бабушки 7 ноября 1924 г. Вскоре после этого, в 1925 г. мои родители переехали в квартиру в новом здании Торгового Банка. Мы занимали довольно большую квартиру, 3 или 4 комнаты в здании банка. Там спустя год и три месяца после меня, 28 февраля 1926 года, родился мой младший брат – Анджей. Наш отец часто говорил ему: "хорошо, что ты поторопился, потому что, если бы ты опоздал на день, то рос бы в четыре раза медленней, потому что твой день рождения был бы только раз в четыре года".

Семья Пашиньских, 1930 г.

         Мама не работала, занималась детьми и вела дом. Дом, в котором мы жили, был отмечен в Каталоге Памятников Искусства Польши, который издавался с 50-х годов прошлого века.
         В детстве я познакомился во время прогулок в парке со своей будущей женой Зофией Домбровской. Наши мамы познакомились, когда гуляли с детьми. Отец моей будущей жены был начальником почтового отделения во Влоцлавке. Позже его перевели на более высокую должность в Белосток.

Братья Пашиньские с подружкой Зосей

         Мы с братом ходили в начальную школу во Влоцлавке. Это был мужское учебное заведение имени ксендза Яна Длугоша. Когда я начал туда ходить, это была гимназия. До 1933 г. действовала старая школьная система. Я начал ходить во вступительный класс, а позже должен был перейти в первый класс и в течение 8 лет учиться в гимназии. Тогда произошла так называемая реформа Енджеевского, и была изменена система обучения. Из вступительного класса гимназии я перешел в пятый класс начальной школы и в течение 2-х лет ходил в начальную школу - 5 и 6 классы. Позже я пошел в первый класс гимназии, но уже нового типа.
         Всего я учился в этой школе 7 лет: вступительный класс, 2 года начальной школы и 4 года гимназии. В результате этой неразберихи в свидетельстве об окончании 4-летней гимназии у меня написано, что я начал ходить в гимназию в 1932 г., а закончил в 1939 г., то есть 7 лет. Создавалось впечатление, что почти в каждом классе я сидел по два года. Это конечно было не так, я учился хорошо. В 1939 г. после окончания 4-го года гимназии я получил так называемое "свидетельство об окончании школы", и меня приняли в лицей, в который я мог перейти без вступительного экзамена, поскольку хорошо учился.
         Мой брат пошел в школу в семь лет, тоже к "Длугошу". В 1932 г. Его приняли во вступительный класс "А". Он учился хорошо, каждый год переходил в следующий класс, и к моменту начала войны перешел во второй класс гимназии. У него были большие способности к рисованию, которые он, вероятно, унаследовал от отца.
Ендрек был очень отзывчивым мальчиком, что проявлялось, когда он дважды (в 1938 и 1939 годах) был в лагере Марианского Общества на Снежице в окрестностях Мшаны Дольной, где очень часто добровольно замещал товарищей во время разных дежурств, при уборке помещений или когда надо было ходить за почтой в деревню и так далее. Наш законоучитель ксендз Петр Томашевски, который был руководителем этого лагеря, написал ему тогда прекрасную рекомендацию, особенно подчеркивая его отзывчивость, чувство товарищества и бескорыстие.
         Гимназия Длугоша была частной школой, собственностью епископской курии во Влоцлавке. Туда принимали не только католиков, но и протестантов. Зато не принимали евреев. Это была великолепная, замечательная школа, одна из лучших школ в тогдашней Польше.
         В школе у меня были товарищи немецкого происхождения. Это были семьи, которые поселились тут главным образом после второго раздела Польши. Влоцлавек было присоединен к Пруссии после второго раздела Польши в 1793 году. Как-то мы были у одного из этих ребят, наверно на именинах или на дне рождения, потому что протестанты скорее отмечали день рождения. Помню, что мы были в его доме в деревне. Тогда этих немцев там называли голландцами. Отец парня это услышал и сказал: "Мы не голландцы, мы "Auländer", то есть люди с луга, с пастбища. "Aue" это по-немецки луг.
         Какое-то время до войны я был в харцерстве, это были уже не удальцы, но еще не харцеры, это были "волчата". Но это было недолго, каких-то два года. У меня даже где-то есть фотография, как я марширую 11 ноября на параде перед небольшим памятником маршала Пилсудского во Влоцлавке. Мой брат был в харцерстве, но только во время войны, в Варшаве.
         Польская довоенная школа была превосходной школой. Мы воспитывались на примерах наших предшественников, в том числе Львовских Орлят. Во время разного рода патриотических юбилеев происходили торжественные мероприятия. Я прекрасно помню, как однажды (это было начало мая 1939 года) всех учеников и учителей собрали в так называемом Актовом Зале, и мы слушали по радио выступление в Сейме министра Бека, который решительным образом ответил на требования Гитлера.
         Помню также, что незадолго до начала войны, весной 1939 г., был проведен сбор средств в школе среди учеников, родители также давали деньги. За эти деньги школа подарила армии тяжелый пулемет. Это было большое торжество на школьном стадионе. Из казарм 14-го пехотного полка привезли тяжелый пулемет, были речи. В этом мероприятии кроме учеников принимал участие не только весь преподавательский состав, но также влоцлавский епископ, ксендз Кароль Радоньски.

Януш Пашиньски в мундире Вневойсковой подготовки, 1939 г.

         Приближалась осень 1939 г. заканчивалось мое счастливое детство. В ноябре мне должно было исполниться 15 лет.

Януш Пашиньски

обработка:Мацей Янашек-Сейдлиц

перевод: Катерина Харитонова

Януш Пашиньски, род. 07.11.1924 во Влоцлавке капрал подхорунжий, солдат Армии Крайовой псевдоним "Махницки" 2 рота, III Группировка "Конрад" Боевая Группа "Крыбар"

Copyright © 2015 Maciej Janaszek-Seydlitz. All rights reserved.