Свидетельства очевидцев восстания

Воспоминания санитарки батальона АК "Метла" Халины Енджеевской, псевдоним "Славка"

Халина Енджеевска-Дудзик, род. 19.10.1926 в Варшаве капрал подхорунжий, санитарка АК псевдоним "Славка" рота "Ежики" батальон "Метла" группировка АК "Радослав" № военнопленного 224292

         Момент начала войны я точно не помню. За несколько дней до 1 сентября 1939 г. мама заклеивала накрест окна полосами бумаги. Кроме того она делала запасы продовольствия. В кухне была заполненная кладовая. Не помню, чтобы родители разговаривали друг с другом специально на тему войны. Впрочем, возможно, я просто не обращала на это внимания, потому что была самая младшая.
         Помню, что как-то очень рано были слышны бомбы. А 5 сентября нас эвакуировали. Работники Министерства Транспорта были эвакуированы вместе с семьями на юго-восток, в направлении Залещиков. Наш эвакуационный поезд был под Ровно разбомблен немцами. Немедленно началась спасательная операция. Было много убитых и раненых. Конечно, о продолжении путешествия поездом и речи не было.
         Всех, кто пережил бомбардировку, привезли в Ровно и разместили в ранее приготовленных квартирах. Какое-то время мы жили у еврейской семьи. Хозяева были к нам очень добры. К тому же их сын, молодой парень, до смерти влюбился в Ванду. Ей тогда было 19 лет, и выглядела она прелестно – огромные глаза в пол-лица.

         Через несколько дней, 17 сентября, вошли русские. Стало очень неспокойно. Начались арестования. Влюбленный в Ванду парень предупредил ее, что нам грозит арест и вывоз в Россию, мы находимся в списке.
         Мы немедленно выехали из Ровно и отправились на Подолье, в Монастежиски возле Бучача. Там жили родные моего отца. Выехать из Ровно было непросто. Надо было иметь специальные пропуска. Это нам не удалось бы без участия многочисленных людей, которые помогали совершенно бескорыстно.
         Какое-то время мы жили в Монастежисках. Но здесь тоже становилось неспокойно. Местная подпольная организация начала перебрасывать людей за зеленую границу, на территорию, занятую немцами. В феврале 1940 г. отец с двумя моими сестрами попал в небольшую группу для перехода границы. Для мамы и для меня мест не хватило. Мы должны были ждать. Было решено, что если нам всем удастся перейти через границу, то мы встретимся в нашей квартире в Варшаве.

         После выезда отца и сестер у нас с мамой не было никакой информации об их дальнейшей судьбе. Позже оказалось, что, хотя и не без проблем, им все же удалось добраться до Варшавы. Сначала их задержали русские, но им как-то удалось выбраться. Потом, по другой стороне границы, их задержали немцы, но все также закончилось удачно. Позже они не хотели рассказывать нам о пережитом.
         В Монастежисках наша ситуация была очень сложной. Вокруг горели деревни. Все, кто укрылся в этом маленьком местечке, должны были быть вывезены в начале 1940 г. Чтобы избежать ареста, мы с мамой каждый день ночевали в разных местах. Мама все время старалась выбраться оттуда. У нее были какие-то ценности, которые она продала, чтобы было на что жить. Кроме того, по мере возможности нам помогали наши родственники.

         В Пшемысле, где проходила граница, работала российско-немецкая комиссия, которая отбирала людей для перехода на одну или на другую сторону. С помощью добрых людей маме удалось достать фальшивые документы и билеты для нас обеих до Пшемысля. Там была большая площадь с воротами. С одной стороны ворот распоряжались Советы, с другой немцы. Возле ворот стояла плотная толпа старающихся попасть на другую сторону. Это можно было сделать только днем, потом начинался комендантский час.
         Действовало правило, что если с немецкой стороны оказался ребенок без матери, с другой стороны вызывали его мать. Мы использовали этот шанс. Я попала на другую сторону – меня перебросили через ограду. Я была маленькая и легкая и только немного ушиблась. Потом ко мне перешла мама. У нее были документы, подтверждающие прописку в Варшаве. Мать с дочерью возвращаются на место жительства. Немцы нам не препятствовали и выдали соответствующие документы.

         1 мая 1940 г. мы добрались до Варшавы. К нашей радости оказалось, что папа и мои сестры были уже дома. Семья была в полном составе. Сначала нам было очень трудно. Как мы с мамой узнали, отец и сестры нашли квартиру ограбленной, но к счастью не уничтоженной. Дом не был разбомблен, не хватало только стекол в окнах. Отец пока не работал, поэтому мог заняться приведением квартиры в порядок.
         Сначала отец решил, что не будет работать для немцев, это означало отсутствие средств на жизнь. Родители продавали вещи, которые еще остались в доме. В доме был страшный голод. Мама раздавала сухие корки хлеба, на обед были одна или две картофелины на человека. Работала моя старшая сестра Ванда. Кроме нормальной работы она, как потом оказалось, тайно сдавала кровь в качестве платного донора. Именно благодаря ей мы пережили этот самый трудный период. Наконец папа понял, что так дальше продолжаться не может, и устроился служащим в Городское предприятие водопроводов и канализации на площади Старинкевича.
         Я также в этот трудный период старалась поправить финансовое положение семьи. С раннего детства у меня был огромный плюшевый медведь, к которому я была очень привязана. Как-то раз я приняла трудное решение и с медведем под мышкой отправилась в маленький магазинчик на улице Университетской, недалеко от нашего дома. Не знаю, кто на этом больше выиграл, торговец или я, но таким образом я внесла свой вклад в поддержание домашнего бюджета.

         Когда мы с мамой вернулись в Варшаву, моя сестра Дануся уже ходила в школу Словацкого, которая тогда еще нормально работала. Я тоже сразу начала учиться. Мне пришлось срочно подтягивать "хвосты", которые были результатом моих перипетий с возвращением в Варшаву.
         Наша женская школа работала следующим образом: часть предметов мы проходили в школе, а часть сразу была организована на тайных курсах. К сожалению, это продолжалось недолго, потому что немцы быстро заняли здание школы. Наша прекрасная директор, пани Хелена Касперович, не сдалась. Она была прекрасным организатором и очень отважной женщиной.
         Кроме курсов, которые шли своим чередом, она организовала для нас школу на улице Вильчей, под прикрытием коммерческой школы. Некоторые предметы нам преподавали в школе. Не все были разрешены, например, уроки истории. Историю можно было преподавать в школе, потому что для этого не требовались никаких пособий, только слова. Прочие запрещенные предметы преподавались на тайных курсах, организованных в частных квартирах.
         Поскольку случалось, что какая-нибудь из девочек приносила в школу запрещенные учебники или другие опасные вещи, была установлена специальная тревожная сигнализация. Если определенным образом звонил звонок, это значило, что на территорию школы входят немцы, какая-то комиссия, что у нас незванные гости. Тогда на уроках немедленно начинали говорить о том, о чем положено говорить на уроках в коммерческой школе. А то, что должно было быть спрятано, исчезало в безопасном месте. Я помню только один такой сигнал и связанное с ним напряжение.
         На Вильчей мы учились два года, потом школу перенесли на улицу Смольную.
         1 июня 1944 г., за месяц до начала Восстания, я получила аттестат зрелости на тайных курсах.

         Вскоре после моего прибытия в Варшаву я вернулась к харцерству, в мою дружину, в которой была перед войной. Это была "Красная Тройка", в этот раз подпольная. А Данка продолжала деятельность в "Золотой Тройке". Так что с июля 1940 г. я практически была в конспирации.

документ, подтверждающий принадлежность Халины Енджеевской-Дудзик к подпольному харцерству

         В дружине были девочки, которых я хорошо знала раньше и с которыми дружила. Те, которые появились дополнительно, также вскоре с нами подружились. Присягу мы приносили всей группой на детской площадке напротив нашей школы. Не помню точную дату, помню только, что это было ближе к вечеру, было уже довольно темно.
         В дружине были действительно прекрасные девочки и прекрасные женщины вожаиые. Нашей вожатой какое-то время была Марыся Савич "Сава", дочь врача, который прекрасно зарекомендовал себя во время оккупации. Потом она получила другое задание, а на ее место пришла Лялька Козак. Это были доброжелательные и преданные нам инструкторы, обладавшие необходимыми свойствами характера для подпольной работы.
         В харцерстве мы проходили разные виды обучения, санитарную подготовку, службу связи. Зато нас не учили пользоваться оружием. Я с удовольствием вспоминаю наши выезды в Свидер или под Отвоцк, куда-то в леса, на топографическое обучение. Были также выезды в Коморов, туда мы ездили, как правило, на 2-3 дня. Там был подготовлен ночлег для нас и для тех, кто с нами сотрудничал.

         Мы в отряде пришли к выводу, что того, что мы делаем, нам недостаточно. Мы проверяли в некоторых районах Варшавы, где в домах есть два выхода, какие есть дополнительные проходы. Мы участвовали в Малом Саботаже, рисуя на стенах якоря или другие вещи. Этого нам было мало.
         Подруги поручили мне вступить в контакт с начальницей харцерства, пани Зофией Закшевской. Мне удалось встретиться с ней. Я сказала ей, что весь наш отряд очень хотел бы участвовать в серьезной подпольной работе, которая бы давала нам удовлетворение. Мы бы хотели делать то, что делают взрослые. Начальница отнеслась с пониманием к нашим пожеланиям и обещала, что через пару недель со мной свяжется.

Халина Енджеевска-Дудзик

обработка: Мацей Янашек-Сейдлиц

перевод: Катерина Харитонова

Халина Енджеевска-Дудзик род. 19.10.1926 в Варшаве капрал подхорунжий, санитарка АК псевдоним "Славка" рота "Ежики" батальон "Метла" группировка АК "Радослав" № военнопленного 224292

Copyright © 2015 Maciej Janaszek-Seydlitz. All rights reserved.