Интервью

Только одно ТАКОЕ ИНТЕРВЬЮ...

c ген. Збигневом Сцибор-Рыльским беседует Моника Аласа

                  A.M.: В начале разрешите мне поздравить Вас с присвоением Вам звания генерала.

         Z.Ś-R: Спасибо.

                  A.M.: Я начну нетипично... О временах детства, молодости, оккупации, репрессиях я спрошу позже. Мы находимся в резиденции Союза Варшавских Повстанцев, председателем которого Вы являетесь. Расскажите подробнее о деятельности этого союза.

         Z.Ś-R: Союз Варшавских повстанцев действует уже 16 лет. Самымой главной нашей задачей было зарегистрировать всех повстанцев, не зависимо от того, в каких формированиях они сражались, вместе с солдатами Войска Польского из 9 пехотного полка Костюшковцев, которые в ночь с 15 на 16 сентября 1944 г переправились с Сасской Кемпы на наш берег. Следующим важным делом было проведение исследования, в каких условиях сейчас живут повстанцы, каково их состояние здоровья. Словом, какие у них социальные условия, не нуждаются ли они в финансовой помощи. В настоящее время социальные вопросы доминируют над всеми остальными: средний возраст ветеранов составляет 78 лет, а многим уже исполнилось более 90. Очень важно объяснить молодому поколению, почему вспыхнуло Восстания, какие в то время были условия, какие идеалы нами двигали, за что мы боролись и т.д. Ряд коллег принимает участие во встречах со школьниками. Мы основали Общество Памяти Варшавского Восстания 1944. В нём состоят профессора и молодые историки, журналисты, те, кого интересуют вопросы Восстания, и кто хотел бы, передать следующим поколениям этику и идеалы нашего поколения, когда нас уже не будет.

                  A.M.: 31 июля 2004 г. Был торжественно открыт Музей Варшавского Восстания. Что чувствовал в этот исторический момент солдат АК, участник боёв Восстания?

         Z.Ś-R: Музея Варшавского Восстания мы ждали двадцать с лишним лет, начиная с первого решения, что музей будет построен на улице Беляньской, когда был заложен первый камень и составлен торжественный акт, но судьба неожиданно распорядилась иначе. Собственник этого объекта не согласился продать его под музей городу, когда президентом города был пан Козак, который хотел заплатить огромную сумму. Сегодня мы должны сказать: Слава богу, что не дошло до этой сделки. Музей на Беляньской смотрелся бы искусственным и лишним, а сегодняшнее его размещение просто замечательно. У нас есть огромный объект, парк свободы, стена памяти, на которой выбиты фамилии павших участников Восстания. Наверное, все повстанцы пережили минуты душевного волнения, когда, наконец, через 60 лет состоялось столь торжественное открытие. Волнение охватывало нас и тогда, когда Президент города Варшавы впервые ударил в колокол имени командующего, генерала «Монтера», и этот колокол отчётливо зазвучал. Это была действительно историческая минута. Исполнилась наша мечта. Это станет непреходящим, для многих поколений, доказательством того, что нет такой цены, которой не следовало бы заплатить, защищая свободу и независимость нашей Родины. Самое важное, что будущие поколения узнают правду о том, как это было. Это самая важная задача, которую должен выполнить музей.

                  A.M.: Вернёмся к вашей молодости. Как выглядела Ваша жизнь до войны? Что Вы вспоминаете о своей семье, своей школе?

         Z.Ś-R: Если речь пойдёт обо мне, то я должен сказать, что вся моя жизнь подтверждает, что я родился под счастливой звездой и опекой Божьей. Я родился 10 марта 1917 года в имении моих родителей, Бровках, Browkach, примерно в 70 километрах к юго-западу от Киева. Когда грянула революция, всё изменилось. В 1918 родители вместе с нами вынуждены были покинуть Бровки. Нас было четверо: три сестры – Калинка, Ева, Данута и я, Збигнев, самый младший. Мы укрывались в Белой Церкви. Когда в 1920 польская армия под командованием Рыдза-Смиглого дошла до Киева, родители также переехали в Киев. Отец искал возможности уехать, и после долгих очень больших усилий удалось получить разрешение, и мы выехали последним эшелоном с ранеными. По дороге поезд остановился в поле. Солдат Сикора взял меня, чтобы поиграть со мной на лугу, а поезд неожиданно тронулся. Моя мать чуть не потеряла сознание, начала кричать, и Сикора едва успел «забросить» меня в вагон, а сам вскочил в последний вагон. Это был первый знак Благоволения, потому что я мог бы потеряться и остаться в России!!
         Отец получил должность в поместье Замойских в местечке Звежиньце на Вепше. Там я провёл всё своё детство. Отец распоряжался ключами от семи поместий и много ездил на бричке, в 1930 он поскользнулся на железной подножке брички и разбил колено. Наступило осложнение, и, несмотря на операцию и ампутацию ноги во Львове, он умер в 1931 после продолжительной болезни. Мы по-прежнему жили в имении Вывлочка в четырёх километрах от Звежиньца До III класса гимназии я проучился в Замостье в гимназии им. Замойского. Мама узнала о гимназии с интернатом им. Сулковских в Рыдзыне. Там я учился в IV, V и VI классах. Поскольку матери обещали жильё в Вывлочке, она переехала в Калиш, и я окончил VII и VIII класс в Калише, в гимназии с углублённым изучением математики и естественных наук им. Костюшко. После получения аттестата я сдал экзамены в Школу Подхорунжих Авиации в техническую группу, на ул. Пулавской 2а в Варшаве. В 1939 я окончил военное училище и получил распределение в 1 лётный полк в Варшаве. Как отличник я получил право выбора.

                  A.M.: Расскажите пожалуйста, ещё что-нибудь о своём участии в подполье, но до Восстания.

         Z.Ś-R: Начало войны, эвакуация на Восток, первые стычки с немцами под Мрозами, первые убитые. Мы присоединились к Отдельной Оперативной Группе «Полесье», командующий генерал Францишек Клееберг; вместе с ними я сражался до 6 октября, до капитуляции под Коцком. Наша группа из восьми авиационных техников не сдаётся, и мы пытаемся пробиться в Румынию; к сожалению, немцы окружили нас в деревне Кшивда, и так мы попали в плен, в Кельце, а потом в Староград. Я не признался, что я унтер-офицер, и мне удалось попасть на работы. Я работал сначала в деревне Штрохсдорф, а потом в Хорсте. В 1940, в июне, всех, родившихся на Востоке, собрали в местечке Пыритц на кирпичном заводе, сейчас это Пыжице. Через три дня пребывания на кирпичном заводе 1 августа мы выломали решётки, и большая группа, около сорока человек, бежала. Мы разделились по трое и только ночами передвигались на восток. С разными приключениями я добрался 1 сентября до Варшавы – ровно в годовщину начала войны я оказался в любимой Варшаве. И снова счастье. Я встречаю моего командира, майора Профаско, который связывает меня с соответствующей конспиративной ячейкой, я получаю кенкарту, свидетельство о работе и т.п. Начинаю подпольную деятельность: езжу по всему Генерал-губернаторству и нахожу места, пригодные для дальнейших сбросов оружия, передаю координаты и ориентиры. Эта работа продолжается до октября 1941. С 1942 начинается приём грузов с оружием и тихотёмных (польских разведчиков-парашютистов из Англии).

                  A.M.: Я всегда удивлялась людям Вашего поколения. Вы помните своих товарищей, которые позже отличились в боевых действиях?

         Z.Ś-R: Многие мои товарищи перебрались на запад, там они были переучены на пилотов и сражались в битве за Англию, а многие погибли смертью лётчика. Выжила маленькая горсточка, с которой после войны я установил личный контакт. Это Богдан Эйблих (он живёт в Канаде, написал порядочно книг, воспоминания лётчика, каждый год приезжает в Польшу), Стефан Андерш (истребитель, очень хорошо показал себя в битве за Англию, живёт под Лондоном, приезжает в Польшу, мы с ним видимся каждый год), Тадеуш Андерш – последний командир дивизиона 306, вместе со мной 7 мая 2005 года он получил представление к званию генерала, живее в Англии, приезжает на торжества. Мы очень обрадовались, что вместе получили во Вроцлаве это почётное звание. Леопольд Антоневич, живёт в Англии. Сергиуш Черни вернулся в Варшаву в 1949 г. Алойзий Гура выжил, и ещё несколько человек живёт в Австралии. Очень по-разному сложились наши судьбы после войны...
         Возвращаясь ко временам оккупации: в июне 1943 я был послан в Ковель, чтобы в этом районе найти места для приёма будущих грузов. Работа это была крайне небезопасная, потому что украинцы убивали польское население на этой территории. Я чудом избежал тогда встречи с украинцами, потому что тогда я бы точно не выжил. 1 января 1944 г. Командующий полковник Бобиньский приказал организовать сбор 27 Волынской Дивизии AK. Я принял командование ротой в батальоне «Сокола» - Михала Фиялки. Весь боевой путь дивизии прошёл. Самые тяжёлые бои моя рота вела в Штуне, после тяжёлых боёв мы захватили 10 машин из обоза, 80 пленных взяли в плен, было много убитых немцев. Это была одна из самых больших побед. Потом были бои за Ставки, Ставечки, за Мосурские леса, прорыв на север в Шацкие леса, наконец прорыв на Люблинщину в район Острова Люблинского. Я остановился в деревне Малюхи.

                  A.M.: Перейдём к Восстанию. Каким Вы, пан генерал, помните день начала восстания и сами приготовления к часу W?

         Z.Ś-R: 20 июля я был вызван в Варшаву, был на первом сборе, потом был второй, ну и наконец пришёл приказ браться за оружие, и настал часl W. Оружие мы получили на улице Панской 3 и 5. Сбор нашей группировки был на Воле, на улицах Житной, Корольковой, Млынарской, Повонзковской, Окоповой. Батальон «Чата-49» занял исходные позиции на улице Житной и Корольковой; я стал командиром роты. Командиром батальона был майор «Витольд» - Тадеуш Рунге, тихотёмный. В первую же ночь я принимал участие в захвате здания табачной. Мы захватили несколько грузовиков и легковой автомобиль «Мерседес 170 V», на котором я в ряде случаев ездил через район Гетто в Старый Город, на ул. Медовую, где жили мои знакомые, привозил папиросы и продовольствие. Мы захватили большие склады на Ставках.

                  A.M.: Расскажите пожалуйста, а как Вы одевались, что Вы ели, как Вы спали, в каких условиях жили во время боёв?

         Z.Ś-R: Вся группировка «Радослав» была обмундирована в «пантерки» (трофейные немецкие камуфляжные куртки). У меня ещё с партизанских времён были собственные сапоги и пантерка. Питание в первые дни было хорошее. После того, как захватили склады на Ставках, с ним проблем не было. Продовольствие вывозили в Старый Город, где устраивали склады, предвидев, что туда мы будем отступать. Это произошло 8-10 августа. Я оказался в Старом Городе, улицы Млавская и Бонифратерская. Потом бои за Муранов, попытка прорыва на Жолибож через стадион «Полония», которая привела к огромным людским потерям. Постоянные бои, ни на что другое времени не было. Мы чудом остались в живых на Млавской. Была бомбёжка; когда я услышал немецкий бомбардировщик «Штуку» (Юнкерс 87), мы бросились на топчан, который стоял в нише. В этот момент взорвалась бомба. Каменный дом рухнул целиком, и осталась стоять только стена с нишей и топчаном, на котором уцелели майор «Витольд», мой адъютант Данек Ясса-Дембицкий «Гриф» и я. Это на самом деле было чудом.

                  A.M.: Как Вы были вооружены во время боёв?

         Z.Ś-R: Вооружён наш батальон был очень хорошо: автоматы и ручные пулемёты, противотанковые «пиаты» (из сброшенных грузов) и винтовки. У меня был автомат и «кольт» 9мм.

                  A.M.: Расскажите пожалуйста о повседневной жизни во время Восстания,. Были ли случаи каких-то больших собраний, которые не были связаны с боями, может быть, вместе слушали радио, или были общие молитвы, службы? Можно ли было слушать радио повстанцев «Блыскавица»?

         Z.Ś-R: Наша группировка постоянно была на передовой, у нас не было возможности слушать радио «Блыскавица». Несколько раз я имел возможность послушать радио «Свободная Европа».

                  A.M.: Вернёмся к воспоминаниям о Восстании...

         Z.Ś-R: Бои в окружённом Старом Городе должны были окончиться трагически. Полковник Вахновский принял решение пробиваться в Средместье. Я получил приказ пройти канализационными каналами на Банковую площадь вместе с группой из 90 солдат, выйти из каналов, атаковать немцев и сделать возможной эвакуацию поверху отрядов из Старого Города. После того, как вышло первое отделение, наши солдаты в темноте наступили на лежащие листы железа, поднялся шум, и немцы сразу же открыли огонь из пулемётов и миномётов, не давая дальше никому выйти. Погиб командир отделения подпоручик «Цедро» и почти всё отделение. Уцелели трое, которые прыгнули обратно в канал. Так окончилась для нас операция прорыва поверху. Мы перешли каналами на Средместье, выйдя на углу Варецкой и улицы Новый Свят. Вся армия вышла по каналам. Через три дня группировка «Радослава» была переброшена на Черняков, где, сражаясь с превосходящими силами врага, в страшных условиях мы дождались десанта «Костюшковцев» из 9 полка. Переплыли три батальона, первый под командованием поручика Кононкова, 15/16/17 сентября. После того, как солдаты заняли линию обороны, немцы сориентировались, что подошёл десант, и начали яростно атаковать. В бою погиб, рядом со мной, поручик Кононков. На его место командир полка назначил меня, «Мотыля», командиром батальона Костюшковцев. Это единственный случай, чтобы офицер АК принял командование Костюшковцами.
         После ожесточённых боёв, когда эвакуировать раненых было невозможно (пришло всего два понтона), «Радослав» принял решение каналами перейти на Мокотов, что и произошло 20 сентября ночью. После пяти дней боёв на Мокотове мы перешли каналами на Средместье. Мокотов пал 27 сентября. После капитуляции Восстания 2 октября «Радослав» вместе с ранеными и избранными офицерами вышел из города, мы отправились в Прушков, откуда через три дня были отправлены в госпиталь.

                  A.M.: Наверное, сейчас я задам трудный вопрос, но если бы Вы, пан генерал, могли описать одну ситуацию, может быть, минуту или долю секунды, которые оставили самый яркий след в вашей памяти из этих 63 дней...?

         Z.Ś-R: Мне трудно было бы сказать, какой именно момент боёв за эти 63 дня был наиболее трагичным и оставил самый долгий след. Наверняка мы чудом спаслись тогда в Старом Мясте, во время налёта на улице Млавской, ведь мы там должны были погибнуть. Потом бои на Чернякове, когда высадился батальон Кононкова. Ожесточённые бои, в которых рядом со мной погиб поручик Кононков, а я уцелел. Почему? Всю жизнь я задумываюсь, почему одни гибнут в паре метров рядом с тобой, а нередко тут же, рядом, а другие выживают?! Этого никто из нас не узнает.

                  A.M.: Как сложилась Ваша послевоенная судьба?

         Z.Ś-R: Восстание было подавлено, но наше командование продолжало вести войну в подполье. «Радослав» как командующий управления диверсиями, кедива тоже не прекращал борьбы. Я получил приказ поселиться в Ловиче и действовал на этой территории до июля 1945 г. Потом я поселился в Познани, где меня никто не знал...
         После того, как окончились военные действия, я уехал в Познань, потому что знал: если арестуют полковника Радослава, то и я буду арестован. Поэтому я никому ни в чём не признался и в Познани работал в «Мотозбыте», бюро распределения отремонтированных автомобилей. Я возглавлял это бюро до 1952, потом в течение 4 лет я работал на Познаньском Транспортном Тресте. В 1956 я получил должность технического инспектора в «Инко» - Межотраслевом Экономическом Объединении. В 1963 я вернулся в Варшаву и поселился в Радосци под Варшавой. Я работал до 1977, до того времени, пока не вышел на пенсию.

                  A.M.: A.M.: Вы были репрессированы за участие в Восстании и за принадлежность к АК?

         Z.Ś-R: Я не был репрессирован, ведь только когда я вернулся в Варшаву я признался, что организовал общество «Чата 49». Это уже были другие времена, и можно было открыться.

                  A.M.: Меня восхищает самопожертвование молодых людей во время Варшавского Восстания. Я читаю о них, затаив дыхание. К сожалению, вокруг я не вижу таких людей. Пан генерал, , что вы думаете о современном поколении молодых с точки зрения их отношения к Родине?

         Z.Ś-R: Я часто провожу встречи с молодёжью в школах. Я уверен, что большинство вело бы себя так же, как и мы. В 1944 г. Уверен, что Музей Варшавского Восстания сыграет огромную образовательную роль...

                  A.M.:Я хочу выразить Вам свою признательность за Ваше желание поделиться своими чувствами с молодыми людьми и сказать, что я горжусь фактом, членства в Обществе Памяти Варшавского Восстания. Я буду стараться всегда быть его активным членом. Встреча и беседа с Вами были для меня честью. Большое Вам спасибо!

         Z.Ś-R: Большое спасибо и прошу принять от меня пожелания всего самого наилучшего, удачи и успехов.

Варшава 14 сентября 2005

беседовала: Моника Аласа